Вся ночь впереди

Вейр Тереза

– О господи!

– Не скрою, я жутко разозлился, – признался Остин. – Мне захотелось выскочить из машины и разорвать эту афишу в клочья. Я этого, конечно, не сделал, но неприятный осадок у меня остался. Потом я часто вспоминал эту афишку и всякий раз чувствовал себя премерзко: мной овладевала какая-то странная пустота – пустота и уныние.

– Извини, – промямлила Габриэль.

– Незачем извиняться. Я уже свыкся с этой мыслью. Но мне все равно хочется, чтобы ты нашла себе нормальную работу. Хотя бы потому, что работа в стриптиз-баре в

ночное время рискованное дело. Стоит мне только подумать о всяких психах, которые шляются ночью по городу, как мне становится за тебя страшно.

Габриэль покачала головой. Все-таки Остин после инсульта сильно изменился. Казалось, болезнь заставила его пересмотреть свое отношение к людям и сделала его гораздо терпимее к их недостаткам и слабостям.

– Ты за меня не беспокойся, – сказала Габриэль, поправляя воротник водолазки, скрывавший от посторонних взглядов следы кровоподтеков у нее на шее. – Я – женщина крепкая и могу о себе позаботиться. Между прочим, сейчас я посещаю вечернюю школу. Честно. На этот раз я тебе не вру. Познакомилась как-то с одним парнем, который оказался преподавателем школы высшей ступени. Он-то меня на это дело и подбил.

Она не сказала, что этот парень постоянно делал ей комплименты и восторгался ее внешностью, а этого ей как раз и не хватало.

– Что ж, я этому рад.

Габриэль вспомнила о булочке, которую им вручила Молли перед тем, как они отправились на прогулку. Достав хлеб из сумочки, она откусила кусочек, а то, что осталось, раскрошила и стала скармливать голубям.

– Помнишь, что мы делали, когда были маленькими? – спросила она, глядя на носившуюся по парку детвору. – Ложились во дворе на траву и смотрели в звездное небо.

Остин рассмеялся.

– Помнится, ты как-то сказала, что хотела бы стать первой женщиной-космонавтом.

– А через два года первая женщина-космонавт уже облетела вокруг Земли.

– Это должна была быть ты.

– Ну как же… Мне предлагали, только я тогда была очень занята… – горько усмехнулась Габриэль. – Кстати, помнишь, как мы наблюдали за полетом космического корабля? Как он назывался, я сейчас уже и не вспомню.

– «Восток»?

– «Восток», точно. Все говорили, что мы живем в северной части страны и потому видеть его не можем. Но мы не поверили и полезли ночью на крышу. И, между прочим, все-таки его увидели. Ведь увидели же, верно?

Габриэль до сих пор хотелось, чтобы это было правдой, хотя в глубине души она полагала, что они скорее всего засекли посадочные огни самолета.

– Да, – тихо произнес Остин, – мы и вправду его увидели.

Сидя на скамейке, они вместе наблюдали за тем, как ветер поднимал с земли желтые осенние листья и гнал их по песчаным дорожкам парка. Потом ветер стихал, и листья желтым ковром ложились на землю…

Глава 31

Времени до отлета оставалось все меньше.

Старый чемодан Молли уже стоял у двери внизу, а билет покоился на дне ее сумочки. Через полчаса

должно было подъехать такси и умчать ее в аэропорт.

Эми очень хотела отвезти мать сама, но Молли решительно воспротивилась.

– Терпеть не могу рвущих душу сцен прощания в аэропортах или на вокзалах, – сказала она дочери.

Итак, вместо того чтобы попрощаться с дочерью и внучкой в аэропорту, она перецеловала их в прихожей, а потом проводила до машины. Стояла на ступенях и наблюдала за тем, как они садились в автомобиль и трогались с места. А потом махала им вслед, пока их машина не скрылись из виду.

Оставалось сказать «до свидания» Остину.

В прошлый раз она оставила ему записку. Сейчас у нее доставало духу попрощаться с ним, глядя ему в глаза.

Молли отправилась искать Остина и обнаружила его на заднем дворе. Он, засунув руки в карманы джинсов, бродил как неприкаянный среди заброшенных клумб, где когда-то цвели ее розы.

«Он действительно изменился», – подумала Молли. В прежние времена увидеть Остина в джинсах было просто невозможно. Да и во двор он почти никогда не выходил – особенно осенью.

– Я вызвала такси, – сказала она.

Он поднял на нее глаза, вбирая в себя взглядом ее облик, потом кивнул, отвернулся и стал рассматривать разросшиеся на заброшенном участке земли сорняки.

Молли так ничего там и не посадила, но Остину было вполне по силам это исправить – выполоть сорняки и, на худой конец, засеять делянку травой.

Оглядев дворик, Молли сказала:

– Тебе, наверное, надоело возиться с кормушками? Тогда снеси их в подвал. Уверена, Габриэль тебе поможет.

– А я, знаешь ли, привык, что вокруг меня птицы, – сказал, пожимая плечами, Остин. – В этом есть что-то от доброго старого времени, когда люди посвящали много свободного времени наблюдению за пернатыми.

Молли вспомнила о птичьем корме, который она нашла в холодильнике, когда вернулась из Флориды, и улыбнулась.

– Если оставишь кормушки, помни, что их нужно регулярно чистить. Иначе птицы могут подцепить какую-нибудь инфекцию.

– Я позабочусь, чтобы этого не случилось.

Уж если Остин сказал, что позаботится, значит, так оно и будет.

Неожиданно Молли ощутила какой-то запах. Что-то очень знакомое – цветочный аромат с легчайшей примесью запаха весеннего леса. Это пробудило в ее душе какие-то неясные воспоминания – приятные и печальные одновременно.

– Что это? – пробормотала она, обращаясь в первую очередь к себе.

– Ты это о чем? – поинтересовался Остин.

– Запах! Такое ощущение, будто запахло цветами. – Молли никак не могла описать этот запах в точности. – Этот запах такой… такой… Нет, не могу сказать, что в нем такого особенного.

Казалось, этот цветочный аромат возник откуда-то из прошлого, из ставших уже далекими детства и юности.

Остин склонился над зарослями чертополоха и что-то сорвал. Когда он выпрямился и повернулся к ней, Молли заметила у него в руке цветок.