Вся плоть - трава
Шрифт:
– А ты сам?! И все твои друзья?!
– Ну, а что было делать, Элф. Что бы ты сделал на моем месте? Раззвонил бы по всему Милвилу - и чтоб все посходили с ума?
– Не знаю, - сказал Элф. - Сам не знаю, что бы я сделал.
– Слушай, Элф, а сенатор сейчас где? В гостинице?
– Думаю, там. Ты хочешь ему позвонить, Брэд?
– Не знаю, будет ли толк. Но, может, стоит попробовать.
– Тогда я кладу трубку. Вот что, Брэд…
– Да?
– Счастливо тебе… То есть… о, черт! Просто - желаю успеха!
– Спасибо,
В трубке щелкнуло - он дал отбой, теперь я слышал только гудение. У меня так затряслись руки, что я и не пытался опустить трубку на рычаг, а осторожно положил ее прямо на стол.
Джо Эванс смотрел на меня в упор.
– Так ты знал, - сказал он. - Все время знал.
Я покачал головой.
– Что они на это пойдут - не знал. Генерал обмолвился об этом как о последнем средстве, на самый крайний случай. И Дэйвенпорт на него накинулся…
Я не договорил, я уже и не помнил, что хотел сказать. Слова теряли всякий смысл. Джо все не сводил с меня глаз. И вдруг меня взорвало.
– Не мог я никому сказать, черт возьми! - заорал я. - Я попросил генерала, если уж ему придется на это пойти, так чтоб без предупреждения. Чтоб нам ничего не знать заранее. Просто вспышка - и все, мы бы, наверно, ее и не увидели. Ну, погибли бы, но одна смерть куда ни шло. А так умираешь тысячу раз…
Джо взялся за телефон.
– Попробую дозвониться до сенатора, - сказал он.
Я сел.
Пусто внутри. Точно меня выпотрошили. Джо говорит по телефону, а я не разбираю слов, будто на несколько минут создал отдельный крохотный мирок для себя одного (видно, в обычном мире, среди людей, мне уже нет места) и укрылся в нем, как укрываешься с головой одеялом.
Худо мне, тошно, и зол я, и мысли путаются.
…Джо мне что-то говорил, а я даже не замечал этого, только под самый конец спохватился:
– Что? Что такое?
– Я заказал междугородный разговор. Нас соединят.
Я кивнул.
– Я объяснил, что дело очень важное.
– Не знаю… - сказал я.
– То есть как? Конечно же, это…
– Не знаю, что тут может поправить сенатор. Не знаю, что изменится, если мы с ним и поговорим - я, ты, кто угодно.
– Сенатор Гиббс - человек влиятельный, - сказал Джо. И он очень любит это показывать.
Некоторое время мы сидели молча и ждали звонка. Что скажет сенатор? Что он знает о нашей судьбе?
– А как быть, если никто за нас не вступится? Если никто не станет за нас драться? - вновь заговорил Джо.
– Ну, а что мы можем? Бежать - и то нельзя. Никуда не денешься. Сиди и жди, пока в тебя трахнут, - очень удобная мишень.
– Когда в Милвиле узнают…
– Узнают из последних известий, как только это просочится. Если просочится. Телевидение и радио мигом сообщат, а все милвилцы прилипли к приемникам.
– Может, кто-нибудь нажмет на Дэйвенпорта и заставит его прикусить язык.
Я покачал головой.
– Утром он был зол, как черт. Так и накинулся на
А кто из них был прав? Да разве за такой короткий срок разберешься, кто прав, а кто нет?
Издавна люди воевали с вредными жучками и саранчой, со всевозможными врагами урожая, со всякими сорняками. Воевали, как могли. Истребляли и уничтожали, как могли. Приходилось всегда быть настороже, чуть зазевался - и сорные травы тебя одолеют. Разрастутся в каждом углу, под заборами, среди живых изгородей, на пустырях. Они нигде не пропадут. В засуху гибнут злаки, чахнет кукуруза, а сорные травы, упорные и выносливые, знай растут и зеленеют.
И вот появляется новая вредоносная трава, выходец из иного времени; быть может, она способна не только заглушить, вытеснить пшеницу с кукурузой, но и уничтожить человечество. Если так, остается одно: воевать с нею, бороться всеми средствами, как с любым зловредным сорняком.
Ну, а если это не простой сорняк, а особенный, на редкость живучий? Если он отлично изучил и людей, и растения - и эти познания и способность применяться к любым условиям помогают ему выжить, как бы ожесточенно ни боролись с ним люди? Если его ничем другим не возьмешь, кроме высокой радиоактивности?
Ведь именно так решена была задача, поставленная в той странной лаборатории в штате Миссисипи.
И если задача решается так, Цветы могут сделать только один, самый простой вывод. Избавиться от угрозы радиации. А попутно завоевать благодарность и любовь человечества.
Допустим, все так и есть. Тогда прав Пентагон.
Раздался звонок. Джо снял трубку, протянул мне.
Язык не слушался, губы одеревенели. С трудом я выталкивал из себя жесткие, отрывочные слова:
– Алло. Слушаю. Это сенатор?
– Да.
– Говорит Брэдшоу Картер. Из Милвила. Мы сегодня утром разговаривали. У барьера.
– Ну конечно, я помню, мистер Картер. Чем могу быть вам полезен?
– Дошел слух…
– Распространилось множество разных слухов, Картер. До меня тоже их доходит немало.
– …что на Милвил сбросят бомбу. Сегодня утром генерал Биллингс сказал…
– Да, - не в меру спокойным тоном произнес сенатор, я тоже это слышал и был весьма встревожен. Но никаких подтверждений не последовало. Это всего лишь слухи.
– Попробуйте стать на мое место, сенатор. Вам неприятно это слышать - и только. А нас это кровно касается.
– Понимаю, - сказал сенатор.
Я так и слышал, как он мысленно спорит сам с собой.
– Скажите мне правду, - настаивал я. - Решается наша судьба.
– Да, да, - сказал сенатор. - Вы имеете право знать. Этого я не отрицаю.
– Так что же происходит?
– Достоверно известно только одно. Между атомными державами ведутся совещания на самом высоком уровне. Это условие пришельцев, знаете, для всех - гром среди ясного неба. Разумеется, совещания эти совершенно секретные. И вы, конечно, понимаете…