Вся правда о Муллинерах (сборник)
Шрифт:
— Фредерик, — сказал он, — это на тебя не похоже.
— Что не похоже на меня?
— Вести игру нечестно. Это абсолютно не похоже на былого Фредерика Пилчера.
— А как, по-твоему, ведешь игру ты?
— Ну, чуть хуже обычного, не спорю, — признался Джон Гуч. — Однако потому лишь, что нервничаю. А ты нарочно стараешься мазать, что крайне нечестно. И не могу понять, что тебя толкает на подобное?
— Не можешь, а?
Джон Гуч со всей искренностью прикоснулся к его плечу:
— Агнес Флэк — обворожительная девушка.
— Кто обворожительная?
— Агнес Флэк.
— Обворожительная
— Да.
— О?
— Она сделает тебя счастливым.
— Кто?
— Агнес Флэк.
— Сделает меня счастливым?
— Да.
— О?
Джон Гуч почувствовал себя так, будто бился головой о стену. Он не продвинулся вперед ни на йоту.
— Знаешь что? — сказал он. — Нам следовало бы заключить соглашение, как подобает джентльменам.
— Какие еще джентльмены?
— Ты и я.
— О?
Джону Гучу очень не нравились и выражение лица собеседника, и его тон. Впрочем, в Фредерике Пилчере ему не нравилось столько всего, что принимать хоть какие-то меры казалось абсолютно безнадежным. К тому же Агнес Флэк завершила завязывание шнурка и надвигалась на них, будто мастодонт по какой-нибудь доисторической равнине. На пустые разговоры времени не было.
— Соглашение между двумя джентльменами завершить матч вничью, — сказал он торопливо.
— А толку? Она заставит нас пройти добавочные лунки.
— А мы и их разыграем вничью.
— Чтобы начать сначала на следующий день?
— Но мы успеем скрыться отсюда.
— Сидни Макмэрдо последует за нами хоть на край света.
— Да, но зачем нам край света? Предположим, мы просто затаимся в Лондоне и отрастим бороды?
— В этом что-то есть, — задумчиво сказал Фредерик Пилчер.
— Ты согласен?
— Пожалуй.
— Великолепно!
— Что великолепно? — осведомилась Агнес Флэк, чей громовой топот оборвался возле них.
— А… э… матч, — пробормотал Джон Гуч, — я как раз говорил Пилчеру, что матч проходит великолепно.
Агнес Флэк хмыкнула. Она, казалось, несколько поутратила свою бурную энергию, ее угнетала какая-то мысль.
— Рада, что вы так думаете, — сказала она. — Вы оба всегда играете так?
— О да, да! Когда мы в форме.
— Хм! Ну, валяйте дальше.
Джон Гуч с легким сердцем приготовился атаковать последнюю лунку матча. С его души скатилось тяжелое бремя, и он сказал себе, что уж теперь-то можно пуститься во все тяжкие. Он мощно размахнулся, и мяч, принявший удар точно слева, унесся вправо, ударился о барьерчик и, просвистев обратно на большой скорости, скосил бы лодыжки Агнес Флэк, если бы точно в этот момент она не подпрыгнула, приведя на память одну из резвых гор, упомянутых в сто тринадцатом псалме.
— Извини, старина, — поспешно сказал Джон Гуч, краснея под холодно-подозрительным взглядом Фредерика Пилчера, — извини, Фредерик, старина. Это вышло абсолютно непреднамеренно.
— С какой, собственно, стати вы извиняетесь перед ним? — вопросила Агнес Флэк с жаром. Бедной девочке чудом удалось избегнуть травмы, и все ее чувства были взбудоражены.
Извинения Джона Гуча явно не рассеяли подозрений Фредерика Пилчера. Он послал мяч на безопасные тридцать ярдов и с видом человека, медлящего с вынесением окончательного приговора, ждал очередного удара своего противника. С великим облегчением
15
Честные намерения (лат.).
Фредерик Пилчер, казалось, был удовлетворен, и после второго удара его мяч приземлился в непосредственной близости от лунки.
Фредерик Пилчер нагнулся и взял мяч в руку.
— Э-эй! — крикнула Агнес Флэк.
— Стой! — взвизгнул Джон Гуч.
— Что вы такое себе позволяете? — сказала Агнес Флэк.
Фредерик Пилчер поглядел на них с легким удивлением.
— В чем дело? — спросил он кротко. — На мой мяч налипла глина. Я просто хотел ее счистить.
— О небо! — прогремела Агнес Флэк. — Вы что, даже правил не читали? Вы дисквалифицированы!
— Дисквалифицирован?
— Дис-ква-ко-всем-чертям-ли-фи-ци-ро-ва-ны, — сказала Агнес Флэк, а ее глаза полыхали презрением. — Матч выиграл этот косорукий калека.
Фредерик Пилчер испустил глубокий вздох.
— Да будет так, — сказал он. — Да будет так.
— То есть как — да будет? Уже есть.
— Именно. Именно. Я понял. Я проиграл матч. Да будет так!
И, поникнув, Фредерик Пилчер побрел в направлении бара.
Джон Гуч следил за его удаляющейся фигурой, кипя яростью, которая на время отняла у него дар речи. Ему следовало, твердил он себе, предвидеть что-то в этом духе. Фредерик Пилчер, презрев элементарную порядочность и принципы честной игры, надул его самым наглым образом. Он содрогнулся при мысли, каким чернильным должен быть оттенок души Фредерика Пилчера, и судорожно пожалел, что не сообразил первым ухватить мяч. Поздно! Поздно!
На мгновение своего рода красная мгла заволокла все вокруг. Но мгла рассеялась, и он увидел перед собой Агнес Флэк, которая глядела на него как-то взвешивающе со странным выражением в глазах. А позади нее, мрачно привалившись к стене клуба, Сидни Макмэрдо поигрывал вздувшимися под пиджаком мышцами, а его могучие пальцы рвали в клочья нечто, сильно напоминающее отрезок водопроводной трубы.
Джон Гуч не колебался ни секунды. Хотя Макмэрдо рвал трубу на клочки в некотором отдалении, видел он его с полной ясностью и с равной ясностью помнил все подробности своей недавней беседы с ним. Он сделал шаг к Агнес Флэк и, раза два вздохнув, заговорил.
— Агнес, — сказал он хрипло, — есть нечто, в чем я хочу признаться вам! Ах, Агнес, неужели вы не догадывались…
— Минуточку! — перебила Агнес Флэк. — Если вы пытаетесь сделать мне предложение, то заткнитесь. Ничего не выйдет. Идиотская мысль.
— Идиотская?
— И сверх того. Не спорю, было время, когда я играла с мыслью взять в мужья человека с мозгами, но всему есть предел. Я не возьму в мужья недотепу, который играет в гольф так скверно, как вы, будь он даже единственным мужчиной на земле. Си-и-и-дни! — взревела она, оборачиваясь и прикладывая ладони рупором ко рту (при этом нервный любитель гольфа у дальней лунки взмыл в воздух на три фута и запутался ногами в своей клюшке).