Вся прелесть стриптиза

Серова Марина Сергеевна

— Я передала ей целлофановый пакет, — вздохнула я. — Устраивает?

— А что было внутри? — нагнулся надо мной Баландян. — Напрягите свою память.

— Что бы там ни было, все сгорело, — ответила я. — Какая вам разница? Деньги, наркотики, счета, письма, фотографии… Все, все сгорело. Вас ничего не должно волновать. И, кстати, вам не очень-то идет роль следователя на допросе. Расхаживая вдоль по стеночкам вашего кабинета с руками за спиной, вы смотритесь гораздо адекватнее.

Баландян отшатнулся. Его смуглое лицо исказила гримаса ненависти.

Но он

пересилил себя и улыбнулся:

— Хорошо. Пока вы свободны. Мне еще предстоит разговор с милицией.

И заметьте, я не собираюсь информировать легавых о вашей беседе с покойницей.

— Спасибо за одолжение, — отозвалась я.

— Не спасибо, а пятьдесят тысяч долларов, — немедленно парировал Артем Георгиевич. — Так что мы в расчете, сударыня. И запомните, наше знакомство будет иметь продолжение.

— Я в этом ни секунды не сомневаюсь, — сказала я, поднимаясь со стула.

Глава 7

ДВОЙНИК

Домой я добралась к шести часам утра.

Решив, что позднее утро мудренее утра раннего и что моему телесному составу необходим небольшой отдых, я поставила будильник на полдень и завалилась в постель.

…Услышав звонок, мой организм возмущенно просигнализировал мозгу:

«Не верь! Еще не прошло и часа с тех пор, как ты заснула! Биологические часы никогда не врут!»

Однако звонок повторялся с настойчивостью, достойной лучшего применения.

Похоже, что это не будильник.

Так и есть.

Кто-то звонил в мою дверь, не желая прерывать это садистское занятие.

Накинув халат, я добрела до прихожей.

Визитером оказался не кто иной, как участковый Лютиков. Он строго козырнул и потребовал немедленно ответить на его вопросы.

— Который час? — зевнула я.

— Час расплаты, — грозно ответил милиционер.

— А поточнее?

— Половина восьмого, если вам угодно.

— Мне угодно спать, но раз уж вы пришли, давайте побеседуем.

Я впустила участкового и пригласила его пройти, — Только предупреждаю, что спросонья я могу наговорить чего угодно, так что потом вполне буду вправе отказаться от своих показаний, ссылаясь на невменяемое состояние, — добавила я.

Лютиков тяжело вздохнул.

— Ну, рассказывайте, — начал он, присаживаясь на кухонный табурет.

И почему это милиционеры всегда проходят на кухню? Думают, что я стану угощать их кофе?

— Наша Таня громко плачет. Уронила в речку мячик… — начала я, массируя висок.

— Вы что, издеваетесь? — вскочил участковый.

— Вы сами сказали — рассказывайте. Так?

— Так.

— А что рассказывать — не уточнили. Если хотите продолжать беседу, давайте поконкретнее.

— Как вы провели вчерашний день?

— Сначала я беседовала с вами. Потом любовалась на фонтаны.

Потом… дайте припомнить… Потом я выиграла в рулетку двести… нет, двести пятьдесят тысяч долларов. Потом легла спать, а вы меня разбудили.

— Опять издеваетесь? — злобно посмотрел на меня милиционер. — А между прочим, на вас уже можно заводить уголовное дело.

— От

сумы да от тюрьмы не зарекаются. Русская народная мудрость.

Лютиков отложил в сторону свою папку и с участием посмотрел на меня.

— А вы, часом, не сумасшедшая? На учете у психиатра не состоите?

— Пока нет, — осторожно ответила я. — Хотя главный врач здешней психушки, Коля Габсбург, — мой хороший знакомый. Недавно мы с ним проводили эксперименты, по исследованию речевого потока под действием мескалина. Это такое наркотическое средство, добываемое из особого сорта мексиканских кактусов. Коля принял на грудь хорошую дозу, а я за ним записывала. Потрясающие результаты. Вы представляете, оказывается, что…

— Не представляю, — категорически заявил милиционер. — Не желаю слушать вашу белиберду. А за мошенничество, между прочим, срок полагается.

— Не спорю, — согласилась я. — Но какое это имеет отношение ко мне?

Лютиков злорадно улыбнулся и выудил из своей папки соединенные скрепкой листочки:

— А вот послушайте. Вчера, в четырнадцать двадцать пять, в местное отделение милиции поступила жалоба от гражданки Никаноровой А. Я., которая воспользовалась услугами гадалки, остановившей ее на улице. Гадалка потребовала от гражданки Никаноровой двести тысяч рублей в качестве предоплаты, обещая рассказать ей о ее прошлом и будущем. После получения денег гадалка, глядя в глаза гражданке Никаноровой, объявила потерпевшей, что у нее была тяжелая жизнь и что впереди у нее казенный дом и дальняя дорога. Вслед за этим гадалка исчезла с места происшествия в неизвестном направлении.

— Ну и что? — спросила я.

— А то, что аналогичные жалобы были получены еще от шести потерпевших! — захлопнул папку Лютиков. — И все женщины были одурачены, именно в нашем районе!

— Как странно, — проговорила я. — Почему-то мужчинам почти неинтересно знать про свое будущее. Не говоря уже о прошлом. Или нет? Вот вы, например…

— Бросьте дурака валять! — закричал Лютиков. — Я прекрасно знаю, что у вас сдвиг по фазе на всякой мистической почве. Но до сих пор вы не отваживались на прямой обман честных трудящихся!

— Так вы решили, что это была я? Ну уж нет, я зарабатываю себе на жизнь совсем другим способом. И, кстати, честно плачу налоги. Хотя в налоговой инспекции мне почему-то не верят, когда я приношу им декларацию.

— Вы что, хотите сказать, что у вас появился двойник? — сорвался на визг Лютиков.

— А что? — повела я бровями. — Запросто. Раз — и материализовался.

Такое бывает. Вот в прошлом тысячелетии была похожая история, так там…

— Я прекрасно знаю, что у вас есть лицензия частного детектива, — оборвал меня Лютиков, пытаясь говорить медленно и спокойно. У него это, кстати, очень плохо получалось. — И до сих пор вы держались в рамках закона. Во всяком случае, мне вас почти не в чем упрекнуть. Но сейчас мне кажется, что вы просто решили немного подзаработать. Ведь в моем районе, кроме вас, нет ни одного человека, который бы столь бурно интересовался разной чертовщиной.