Вся синева неба
Шрифт:
Он удивлен, как это само собой сказалось. Потому что это ни в коей мере не ложь. Это правда, Лора хотела ребенка. Лора мечтала завести ребенка с ним. Он в конце концов капитулировал, но было поздно. Он понял это только после. Ему трудно поверить, что он только что все рассказал Хлое, ведь даже Рено этого не знает. Он никогда не мог об этом говорить. Он никогда не мог понять уход Лоры, принять его. Но всегда знал, что именно в этом корень проблемы.
— Что же произошло? Вы не пытались? — допытывается Хлоя.
— Ну, так… Скажем… Когда я наконец решился, было уже поздно.
—
— Да. Она ушла. Я… я думаю, был кто-то другой, но я этого так и не узнал.
— Что бы это изменило? Она ведь все равно ушла.
— Верно.
— Это могло бы позволить тебе снять с себя ответственность. Вот чем это полезно.
— Как это?
Хлоя перекатывает камешки между пальцами.
— Ну… Всегда проще видеть в сопернике причину разрыва. Гораздо проще, чем признать, что сам все испортил.
Эмиль знает, что она права. Но ему не хочется этого слышать. Все кроется в ее желании ребенка и его незрелости… Он не хочет больше думать об этом сегодня. Он пытается сменить тему.
— Мы порвали, и… я тоже оказался единственным одиночкой в группе. Все вокруг меня обзаводились семьями, моя работа мне наскучила, а потом мой лучший друг стал папой. Это была последняя капля. Пора было уходить, как ты сказала.
— Просто взял и уехал?
— Да. В одночасье. Купил кемпинг-кар и уехал. Это было… Не знаю… Как будто я проснулся, после того как спал в безвкусной жизни долгие месяцы.
И тут он не лжет. Он слышит себя, будто кого-то другого, и задается вопросом, был ли приговор его болезни единственной причиной отъезда… Хлоя подносит бутылку ко рту и несколько секунд смакует вино, прежде чем ответить:
— У меня было в точности такое же чувство. Надо остерегаться.
— Чего?
— Как бы не уснуть в своей жизни. Все мы к этому склонны. Я постараюсь быть начеку на будущее. И ты бы тоже.
Он кивает. Он не скажет ей, что у него больше не будет времени уснуть в своей жизни.
— А ты кем работаешь? — спрашивает Хлоя, передавая ему бутылку.
Они допили вино. Поговорили о своих работах, потом о родных, о его и ее представлении о жизни. Оба слегка пьяны. От этого так хорошо. Хлоя лежит на камнях, ее платье задралось выше колен. Он придвинулся к ней, но не решается ее коснуться, пока еще нет. Он смотрит, как отсветы пламени пляшут на ее волосах, на ногах, в глубине глаз. У Хлои немного заплетается язык, когда она привстает на локте и спрашивает:
— Может, пойдем в твою машину?
В глазах у нее решимость. Ему очень хочется ее поцеловать, ощутить ее тело своим.
— Там Жоанна.
— Она ведь спит наверху?
— Да…
— Мы тихо. Обещаю тебе, я буду тихой как мышка.
Она лукаво улыбается. Встает, опираясь на колени Эмиля, и это прикосновение доканывает его.
— Тогда полная тишина! — командует он.
— Есть…
Она задевает его бедро. Он поспешно ловит ее за руку и увлекает под деревья в направлении кемпинг-кара.
— Идем.
Оба спотыкаются, входя в кемпинг-кар, и Эмиль почти уверен, что они уже разбудили Жоанну, но
— Брось, расслабься, — шепчет Хлоя ему на ухо. — Мы ее не травмируем.
Она не дает ему ответить, прижавшись губами к его губам. Оба уже в одном белье. Эмиль молча кивает ей на банкетку у стола. Она всего лишь в метре от них, но они добираются до нее безумно долго. Она сама опрокидывает его на банкетку, залезает сверху. Вид у нее бешеный, глаза блестят. Вот-вот зарычит. Эмиль зажимает ей рот рукой, она слишком громко дышит. Но когда он входит в нее, ему самому не удается сдержать стон. Ему кажется, что этого не было с ним годы и годы. После Лоры была только одна женщина. Один раз. Замужняя женщина, они познакомились на сайте. Он даже не помнит, почему это сделал. Может быть, подсознательно хотел отомстить Лоре, украсть эту женщину, как кто-то украл у него Лору. Все было быстро и безвкусно. После этого он решил, что все кончено, что отныне разочарование — его удел. Но сегодня ему хорошо. Это все что угодно, только не разочарование. Как будто маленький ренессанс. Они как могут сдерживают вздохи. Банкетка ужасно скрипит. Они кончают вместе, задыхаясь, взмокшие, прилипнув к кожзаменителю. Тишина воцаряется в кемпинг-каре, и Эмилем теперь владеет одна навязчивая идея: уловить малейший знак, который указал бы, что Жоанна проснулась. Он молит Бога, чтобы это было не так. Теперь, когда возбуждение спало, ему стыдно перед ней. Они вели себя чудовищно. Он тихонько отстраняет Хлою и шепчет извиняющимся тоном:
— Лучше не оставаться здесь… Если Жоанна…
Он не успевает договорить, Хлоя кивает и вскакивает с банкетки.
— Я поняла.
Она одевается быстрыми и чуть напряженными движениями. Эмиль боится, что обидел ее. Он не хотел ее выставлять.
— Посидим снаружи? Я заварю нам чаю?
Она замирает с платьем на шее. На лицо возвращается улыбка.
— С удовольствием. Но тогда уж зеленого!
Когда Эмиль выходит с чаем, Хлоя листает путеводитель по Пиренеям, который он оставил на столе.
— Я могу дать тебе массу советов, — говорит она, когда он садится напротив.
— Да?
— Да. Но это, пожалуй, займет целый вечер. Если ты еще будешь здесь завтра вечером, можем договориться?
— Когда ты уходишь?
— Послезавтра.
— Тогда заметано, завтра вечером, да.
Несколько секунд они пьют чай молча. Очень посвежело. Уже глубокая ночь. Первым нарушает молчание Эмиль.
— Я не уверен, что у меня достаточно снаряжения… для пешего похода, я хочу сказать.