Вся синева неба
Шрифт:
Эмиль листает страницы быстрее и берет другой альбом. Альбом его рождения не из самых забавных. Он, красный и щекастый, во всех возможных позах. Следующий альбом перепрыгивает на шесть лет вперед. Эмиль школьник, жгучий брюнет. Играет в баскетбол, катается на скейтборде. Находит птичку в кустах. Больше нет такого количества комментариев под фотографиями.
Маржори на снимках десять лет. У нее длинные темные волнистые волосы, веснушки. Она всегда рядом, держит его за руку, хочет нести его рюкзак. Эмиль помнит, что это его раздражало, когда он подрос. Сестра не отходила от него. Ему не нравилась ее назойливость.
К десяти годам, может быть к одиннадцати, с него хватило. Он помнит мальчишек с их улицы. Маржори и Эмиль — влюбленные. «Уууу» звучало каждый раз, когда она брала его за руку. Рено ничего не говорил, но все остальные издевались. То она была «его возлюбленной», то он был «большим малышом мамочки Маржори». Маржори на это плевать хотела. Она гордо выставляла его напоказ перед подружками. «Вот мой младший братик». Она сажала его на колени, а он не знал, как себя вести, умирая от стыда под всеми этими устремленными на него взглядами. Он твердо решил избавиться от этого — она была слишком назойлива, а его достали дурацкие шуточки.
Эмиль помнит, что это было тяжко. Он бесцеремонно ее отталкивал, быстро уходил без нее после уроков. Она не понимала. Еще пыталась склеить обломки. Тогда он стал злее. Сказал сестре при всех ее подругах, что она некрасивая и толстая. В тот вечер он заставил ее плакать. Он слышал это поздно вечером в кухне.
— Мама… По-моему, Эмиль меня больше не любит.
Он хорошо помнит, что ответила мама.
— Да нет же. Он просто становится настоящим маленьким мужчиной. Ему нужна независимость.
— Но почему?
— Он должен научиться справляться сам. Это не значит, что он тебя больше не любит.
— Правда?
— Правда. Через несколько лет он сам к тебе вернется. Вот увидишь.
Эмиль знает, что сильно обидел Маржори. Он помнит, что после этого был долгий период, когда они стали почти чужими друг другу. Маржо было четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать лет. Она встречалась с друзьями. Однажды он увидел ее с мальчиком. Они целовались, по-настоящему, с языками. Его от этого затошнило. Ей тоже понадобилась независимость. Ее маленький мирок стал вращаться вокруг нее, ее подруг и прыщавых пацанов, круживших рядом. Она часто ссорилась с родителями, он это помнит. Отец повышал голос. Маржори хлопала дверьми. Эмиль же смотрел на нее как на странный феномен. Он не узнавал свою старшую сестру, которую знал: такую добрую, такую заботливую. У нее были прыщи на лице и какие-то непонятные наросты на груди. Он смеялся над ними с друзьями. Они говорили: «Фу, жир нарос». Он отлично знал, что происходит с Маржори, но предпочитал строить из себя дурачка. Сейчас это вызывает у него улыбку.
Эмиль продолжает листать страницы. Вот Маржори гордо держит в руках свой диплом. Ей двадцать лет. Она получила высшее образование по банковскому делу. Эмиля заставили позировать рядом с ней. Ему шестнадцать лет, и на нем черная футболка, которая ему велика. В ту пору он снова стал смотреть на Маржори иначе. У нее закончился переходный возраст. Она уехала из дома учиться и
Сегодня она мама. Она больше не любит его всем своим существом, теперь дети заполнили ее жизнь. Вряд ли Эмиля это огорчает. Он думает, что это нормально, в порядке вещей. Он не заметил, как прошли все эти годы. Ему двадцать шесть лет. Через два года его не станет. Как можно так быстро потерять опору в жизни? Он закрывает альбом. На сегодня достаточно. Он чувствует себя вымотанным. Встает, подавив зевок, проходит мимо банкетки, где теперь обосновалась Жоанна, и взбирается по веревочной лесенке, еще думая о Маржори. Он напишет ей письмо. Завтра, или через две недели, или через полгода, но он это сделает.
7
— Двести восемьдесят евро, пожалуйста.
Они протягивают свои банковские карточки одновременно. Эмиль отталкивает руку Жоанны.
— Я заплачу.
Они ехали все утро в поисках магазина спортивных товаров и походного снаряжения. Когда смогли наконец припарковаться, солнце уже шпарило вовсю. Продавец водил их по отделам серьезно и с энтузиазмом. Он несколько раз повторил, что их поход будет «класс». Теперь они у кассы и накупили снаряжения на маленькое состояние.
— Знаешь, у меня достаточно денег, — говорит Жоанна, когда они выходят из магазина, нагруженные пакетами.
— Не парься.
— Я жила в служебной квартире… И у меня есть сбережения.
— Ну а я должен опустошить свой банковский счет, прежде чем умру, так что…
Он не ожидал ее улыбки, но она улыбается. И даже говорит:
— Хорошо. Но в следующий раз заплачу я.
Они направляются к кемпинг-кару. Жоанна вдруг останавливается:
— Можешь меня подождать? Я минут на десять, не больше.
Она показывает на торговый центр рядом со спортивным магазином.
— Тебе надо что-то купить? — удивленно спрашивает он.
Они купили еду быстрого приготовления в спортивном магазине, протеиновые батончики тоже. Вроде всего хватает.
— Да, пару мелочей. Я быстро.
Он думает, что ей, наверно, нужны какие-то женские штучки. Он почти забыл, как это — жить изо дня в день с девушкой.
— Там у входа почтовый ящик. Хочешь, я опущу твое письмо?
Он кивает. Конверт готов. Утром он написал адрес и наклеил марку. Нашарив письмо в своем рюкзаке, он протягивает его ей.
— Я скоро.
Он забирается в машину и разворачивает большую карту Пиренеев. Они пойдут по тропе Мулов, как советовала Хлоя. Тропа идет из Артига. Они снова оставят автомобиль на парковке у ручья. Это довольно спокойное место. Вряд ли его угонят… Кончиками пальцев он водит по тропе, по которой они пойдут. Надо бы отметить ее фломастером. Если вдруг у него случится провал в памяти… Он думает, что придется регулярно сообщать Жоанне о маршрутах, которыми он намерен следовать… Так надежнее, если память подведет.