Вся власть Советам !
Шрифт:
– А вы почему, ваше превосходительство, спрашиваете меня об этом? делая недоуменное лицо, осведомился я.
– Да изволите ли видеть, ваше превосходительство,- смущенно сказал Волков,- он ведь немец, а о вас в один голос говорят, что по отношению к ним вы зверствуете чрезвычайно...
– А что я, по-вашему, должен делать с немецкими шпионами?
– не выдержал я.
– Да какие там шпионы, ваше превосходительство,- сказал Волков, делая большие глаза,- это все вашим офицерам мерещится - шпион да шпион. Экеспарре, должен вам доложить, отлично воспитанный человек и вхож к ее императорскому величеству...
Я вызвал в кабинет
– Что вы, что вы, ваше превосходительство, это все напраслина,запротестовал Волков, и я понял, что не сумею переубедить ни двор, ни даже этого выслуживающегося генерала.
Еще скандальнее была история барона Пиляр-фон-Пильхау.
Войска 6-й армии и организованного в августе 1915 года Северного фронта в основном располагались на территории Прибалтийского края. Немецкие бароны, владевшие исконными латвийскими, эстонскими и литовскими землями, мечтали о присоединении безжалостно эксплуатируемого ими края к Германии и в связи с продвижением германских войск в глубь России деятельно готовились к "аншлюссу"{19}.
Заинтересовавшись подозрительной деятельностью прибалтийских баронов, в подавляющем большинстве своем причастных к шпионажу, контрразведка натолкнулась на выходящее из ряда вон обстоятельство: оказалось, что в губерниях Курляндской, Лифляндской и Эст-ляндской наряду с русской администрацией существует и тайная немецкая, возглавляемая бароном Пилярфон-Пильхау, тайным советником и членом Государственного совета. Было установлено, что в случае оккупации края созданная бароном администрация будет хозяйничать до тех пор, пока Прибалтика окончательно не войдет в состав Германской империи.
Организация барона Пиляр-фон-Пильхау была настолько законспирирована, что контрразведке удалось расшифровать далеко не всех ее сотрудников, работавших одновременно и в официальных правительственных органах. Но зато агенты контрразведки установили причастность к шпионажу многих выявленных ими тайных сотрудников барона.
По докладу контрразведки фронта я, пользуясь предоставленными мне правами, начал ликвидацию этого шпионского и сепаратистского гнезда. Разоблаченные шпионы были переданы судебным органам, по самой организации был нанесен сокрушающий удар. Был предрешен и вопрос об аресте самого барона.
Опереточный главнокомандующий был к этому времени освобожден от должности, вместо него армию принял снова вернувшийся в войска Рузский, и я полагал, что теперь никто не будет мешать мне бороться с сиятельными немецкими шпионами.
Неожиданно Рузский вызвал меня к себе. Я вошел в знакомый кабинет и увидел развалившегося в кресле рыжего немца с угловатой, словно вытесанной топором, головой. Николай Владимирович не только не казался задетым вызывающей позой посетителя, но с преувеличенной любезностью разговаривал с ним.
– Знакомьтесь, Михаил Дмитриевич,- сказал мне Рузский, не очень торопливо закончив разговор с неизвестным.- Это - член Государственного совета, барон Пиляр-фон-Пильхау{20}.
Барон неуклюже поднялся и двинулся ко мне, протягивая мясистую, очень широкую короткопалую" руку.
Я машинально отступил и, заложив руку за пуговицы кителя, сказал, обращаясь к Рузскому:
– Простите меня, ваше превосходительство, но мне, как начальнику штаба, отлично известна преступная деятельность барона, занятого подготовкой передачи Прибалтийского края
Рузский смутился и заметно покраснел.
– Мы с вами, Михаил Дмитриевич, еще поговорим об этом,- примирительно сказал он и, повернувшись к барону, дал мне понять, что я могу быть свободным.
После ухода барона Рузский снова вызвал меня к себе и не без стеснения заговорил, в какое трудное и деликатное положение ставит его самого дело барона Пиляр-фон-Пильхау.
– Я ведь, Михаил Дмитриевич, состою в свите его величества,-начал объяснять мне Рузский, -а барон, черт его побери, близок ко двору, и я не могу с этим не считаться. И уж никак нельзя было вам так резко поступать с этим немцем в моем присутствии. Ведь это же форменный скандал! Да ведь барон по правилам должен был вас за это на дуэль вызвать...
– Во время войны дуэли воспрещены... Как, впрочем, и в мирное время. А с такими прохвостами на дуэли никто не дерется,- не выдержал я.
– Конечно, не дерется. Но вы, как хотите, а поставили меня в крайне конфузное положение...
Я доложил, что дал контрразведке разрешение на арест барона.
– Что вы, что вы? Об этом не может быть и речи, - испуганно сказал Рузский.
– Хорошо, если все обойдется. Ведь барон-то приходил ко мне жаловаться на вас и на контрразведку,- дескать, переарестовали ни в чем не повинных людей... Только за то, что они немцы по происхождению. Нет уж, вот что, голубчик,- просительно закончил главнокомандующий,- те, кого вы посадили, пусть уж сидят, а самого барона не трогайте ни под каким видом...
Я понял, что спорить бессмысленно, и, скрепя сердце, выполнил приказание главнокомандующего{21}.
Ведя себя так безвольно по отношению к барону Пи-ляр-фон-Пильхау, тот же Рузский в ряде других случаев не только не мешал мне расправляться с немецкими тайными агентами, но и поддерживал меня авторитетом главнокомандующего.
Так было, например, с нашумевшим делом торгового дома "К. Шпан и сыновья".
Многие наши банки были в немецких руках, и уже одно это привлекло к их деятельности- внимание контрразведки. Особый интерес вызвали подозрительные махинации двух видных петербургских финансистов - братьев Шпан, немцев по происхождению.
Когда старший из братьев ухитрился попасть на прием к императрице Александре Федоровне и поднести ей восемьдесят тысяч рублей на "улучшение" организованного ею в Царском Селе лазарета, контрразведка занялась этим "невинным" торговым домом и обнаружила не только постоянную связь, которую братья Шпан поддерживали с воюющей против нас Германией, но и другие, не менее значительные их преступления.
В связи с войной артиллерийское ведомство испытывало острую нужду в алюминии. Достать его ни в столице, ни в других городах России казалось невозможным. Возглавлявший фирму, старший из братьев Шпан предложил привезти нужное количество алюминия из-за границы. Артиллерийское ведомство согласилось, и Шпан тотчас отправил в Швецию своего агента. Под второй подошвой ботинка агент этот припрятал врученные ему Шпаном документы, из которых следовало, что некая германская фирма отправляет в Россию принадлежащий ей алюминий. На самом деле огромное количество алюминия хранилось в самом Петрограде на тайных складах той же фирмы "К. Шпан и сыновья". Вся эта инсценировка понадобилась, чтобы продать дефицитный металл за баснословную сумму.