Вся жизнь — игра
Шрифт:
Голос не должен дрогнуть, тон пусть будет по-прежнему легкомысленным:
— Приказано глаза завязать — выполняйте. Я не против. Не такие уж вы красавцы, чтоб хотелось на вас смотреть.
— Притормози у обочины, — сказал задний шпик шоферу. — На ходу неудобно.
«Жигуленок» остановился, и Маргарита покорно подставила голову, обернувшись к заднему сиденью лицом.
А когда остряк, развернув темную повязку, наклонился к жертве, Львица извернулась, одной рукой вцепилась ему в волосы, а другой нанесла сильный удар, целясь
Одновременно стукнула шофера пяткой в болезненную точку под коленной чашечкой, так что тот взвыл, дернулся и невзначай нажал на газ.
Машина тронулась с места, и ее занесло поперек проезжей части, но водитель все-таки сумел справиться с управлением.
Лицо заднего обильно и бурно кровоточило: кольцо с сапфиром, подаренное Лучано, глубоко рассекло кожу, разорвав кровеносные сосуды.
Как в сказках: подарок, сделанный с любовью, вначале кажется бесполезным, а в трудную минуту выручит, сослужит службу. Спасибо тебе, лучистый синий камушек.
Пользуясь замешательством похитителей, Маргарита попыталась открыть дверцу. Да не тут-то было.
— Вы это зря, — сказал шофер. — Замочки у нас с секретом. И глазки все-таки вам завяжем, Маргарита Александровна.
Пришлось смириться.
Повязка оказалась мягкой и приятной. Усталые женщины пользуются такими же, чтобы отключиться и отдохнуть. А Рита устала сегодня, как никогда.
— Как вы были правы насчет йода! — сказал сзади остряк, и голос его не был слишком сердитым. — Он бы сейчас мне очень пригодился.
— Спиртиком прижгите, — посоветовала она. — Нашатырным. Ощущения будут незабываемые.
«Странные какие-то бандиты, — думала Маргарита, погружаясь в дремоту. — Интеллигентные. Ни разу меня не ударили и даже сукой не обозвали. Несмотря на нанесенные травмы. Похоже, им и впрямь дали указание: не хамить. Умыкнуть — но не хамить».
Водитель включил радио, и в машине зазвучал мягкий джаз. Оркестр Дюка Эллингтона исполнял что-то знакомое… ах да, это «Сатин дол», «Шелковая кукла»… Маргарита сама — как кукла… Ее можно украсть, как предмет… какие бывают предметы? Предмет школьной программы… предмет роскоши… предмет обожания… обожать-обижать, что приятнее? Шелковой кукле все равно…
Глава 9
ВРАЧЕБНАЯ ТАЙНА
Ночь еще не сменилась рассветом, а Сергей Сергеевич уже развил бурную деятельность.
Раздав необходимые поручения своим подчиненным и подчиненным своих подчиненных, сам он направился на станцию «Скорой помощи».
Для него было вопросом жизни разыскать врачиху-карлицу, которая осматривала Маргариту в казино. И он ее разыскал, благо особые приметы у старой докторши были налицо. В диспетчерской сразу поняли, о ком он говорит:
— А, Генриетту Генриховну ищете? Да вон же она, в ординаторской, кофеек пьет. Только вернулась со смены.
«Странное имя — Генриетта. Немецкое, наверно? А ведь в молодости карлицу, вероятно,
— Здравствуйте, Генриетта Генриховна.
— Здорово, голубок! Кофейку? Печеньица?
— Поговорить бы.
— Помню я тебя, помню. Ты из казино. Еще веером обмахивался, из таких зелененьких бумажек. И пытался их мне всучить. Но мне веер не нужен, я от жары не страдаю. Я старая перечница, а к старости начинаешь мерзнуть… Вот и сейчас, вижу, в карман лезешь. Напрасно. Я взяток не беру. Зачем мне лишние деньги? Оставить-то их некому, а в гроб с собой не заберешь.
— Извините, если я вас обидел. Другие берут… Просто мне очень нужно узнать о той женщине в казино.
— Врачебная тайна, — отрезала карлица.
— Я понимаю, но… — Сергей Сергеевич привык приказывать, а упрашивать ему было трудно. — Рита очень дорога мне…
— Рита? — карлица, кажется, несколько смягчилась. — Могу сказать только одно: ваша Рита совершенно здорова.
— Знаю, что здорова. И знаю, что беременна. Так что здесь уже нет тайны — ни врачебной и никакой другой.
Розовые щечки старушки вдруг округлились в улыбке:
— Значит, до сих пор беременна? Не сделала над собой этой пакости? Решила сохранить? Ну, ты меня порадовал, соколик. Только не пойму: если сам все знаешь, так чего у меня допытываешься? Что узнать хочешь?
— Срок.
— Не скажу, хоть убей.
— Я-то вас не убью. А вот ее… Риту… могут. Понимаете, ее похитили.
— Как в «Кавказской пленнице», что ли? Ну, ты и Гайдай.
— Я не гайдаю… то есть, я не придумываю. Она исчезла, Генриетта Генриховна. И не исключено, что их сейчас мучают, ее и… моего ребенка.
Карлица испугалась. Выражение лица у Сергея было такое, что она не могла ему не поверить.
— Но это же очень опасно, на таком маленьком сроке, — она начала загибать крошечные пальчики, считая недели. — Если зачатие произошло…
Сергей затаил дыхание, боясь ее прервать.
— …в июле…
— В июле! — вскричал он. Как раз в начале июля они в последний раз были с Маргаритой.
Он, он отец, но Марго из гордости молчала об этом!
Сергей Сергеевич подхватил старуху на руки, как ребенка, и подбросил к самому потолку.
— И-их! — взвизгнула карлица. — Чик-чирик, я птичка!
Приземлившись, она, растроганная, решила сделать посетителю приятное и уточнила, более не думая о сохранении врачебной тайны:
— Как раз конец июля. Самые последние дни.
Генриетта Генриховна была очень удивлена: мужчина, секунду назад такой возбужденный и радостный, вдруг сник и сгорбился, будто постарел лет на двадцать. Повернулся и, тяжело шаркая подметками, поплелся прочь. Даже не попрощался.
— Диагноз ясен, — сказала карлица сама себе, так как других собеседников не было. — Маниакально-депрессивный психоз. Очень жаль. У ребенка может обнаружиться дурная наследственность…