Вся жизнь — игра
Шрифт:
Она бросила молниеносный взгляд на Джерми: его рука, украшенная сапфировым перстнем, сжала маленькую, но тяжелую кофемолку, точно боевую гранату.
— Там кто-то есть, — произнес он и угрожающе спросил. — Кто?!
Надо было выкручиваться. Необходимо предотвратить столкновение.
И Маргарита, просунув лицо в щель меж портьерами, громко и отчетливо произнесла:
— В это время на моей лоджии никого не бывает. И быть не может. И не должно. Не должно!
Лучано вскричал,
— Ты кого-то прячешь! Мужчину!
«Ого, — мелькнуло у нее в голове. — Да он сейчас запоет… арию Отелло!»
И ее вдруг начал душить смех:
— А ты что… ха-ха-ха… ревнуешь? Разве у тебя есть на это право?
— Мое право — это моя любовь! — он уже совсем не владел собой. Бросился к балкону, но Рита преградила ему путь:
— Я докажу тебе, что там пусто. Но тогда ты публично извинишься! Стоя на коленях! При всех!
— Сначала докажи! Ты не сможешь. Он там.
Маргарита стала медленно приоткрывать балконную дверь, а сама все говорила, как бы с Джерми, но чтобы голос было слышно снаружи:
— Я не переживу позора, если у меня ночью обнаружат постороннего мужчину! Ни один джентльмен не позволит себе так обесчестить даму!
В лоджии что-то упало, раздалось короткое «Ага», и снова громыхнула труба — но уже примерно этажом ниже.
Лучано грубо отпихнул Маргариту и выскочил на воздух, едва не разбив стеклянную дверь.
Он заметался по клетушке-лоджии, точно по звериной клетке. В этот момент он, как и Георгий, напоминал волка, но совсем другого: обозленного и напуганного, загнанного под охотничьи флажки.
Его недоумению не было предела: действительно — никого. Перегнулся через перегородки — к правым соседям, к левым. Там тоже было пусто. В прилежащих номерах даже никто и не жил: постояльцы выписались днем.
Маргарита торжествующе хохотала, прислонясь к косяку, и это привело Лучано в ярость.
Приступ ревности лишил итальянца здравого смысла, и глупому Отелло не пришло в голову глянуть вниз, где по газонам бесшумно скользнула и скрылась за кустами самшита юркая тень.
А Львица торжествовала победу. Ее унизили подозрением — теперь она унизит ревнивца смехом:
— Тебе не темно там, дорогой? — заливалась она. — Давай добавлю света, может, кого и разглядишь!
Резким рывком раздернула портьеры до предела, и сияние люстры пролилось наружу.
В тот же миг какой-то предмет блеснул у ног Джерми, отразив электрические лучи.
Итальянец наклонился и издал страдальческий стон:
— Он тут был! Вот доказательство.
Маргарита вздрогнула: Лучано поднимал с кафельного пола серебристую ракетку «Рибок». Вот что, черт побери, упало, когда Костя обратился в бегство!
Отелло поднял кулак и… зажатая в нем
Подарок Владимира… Память о ее первом мужчине… О том, кто сделал из Риты Солнцевой блистательную леди.
Маргарита кинулась на итальянца и впилась до крови в его руку острыми ногтями:
— Отдай! Не твое!
Он не понял, почему у него вырывают не ракетку, а этот простой бытовой предмет, к тому же еще и сломавшийся. И покорно уступил глиняные черепки, «Рибок» же спрятал за спину.
Маргарита медленно, печально вернулась в комнату, бережно разложила обломки на столе…
Намолотый кофе рассыпался по ковру и скатерти, и в номере вновь распространился крепкий запах. Такой крепкий, что вызывал слезы…
Маргарита тихо плакала о своем прошлом. О том, что женщина почему-то выбирает не самого лучшего человека в спутники жизни. О том, что любовь зла и вынуждает принимать неверные решения. Как было бы хорошо не мучиться, не страдать, а спокойно благоденствовать под Володиным заботливым крылом! Так нет же, независимая львиная натура толкнула ее на разрыв.
А теперь еще этот дурацкий оперный персонаж, этот Паваротти-Отелло и мельничку поломал…
Лучано же истолковал ее слезы иначе: не сомневался, что изобличил неверную Дездемону и она боится справедливого возмездия.
Он воздел ракетку к небу, как клинок:
— Признайся же! Назови сама его имя!
В ответ раздался только всхлип:
— Отстань, дурак. Что ты понимаешь!
— Я? Все понимаю! Я знаю, кто это был! Ну, кто?
— Дед Пихто в дырявом пальто, — снова всхлип.
— У тебя прятался Джорджио Кайданников! Я узнал его ракетку!
От неожиданности Рита перестала плакать. Лучано, Лучано, сорокалетний ребенок! Если б ты только знал, сколь близок ты к истине — не по факту, а по сути! Да синьорина Солнцева была бы счастлива спрятать Джорджио не только на своем балконе, но и… под своим одеялом. И если бы это ей действительно удалось, то тебя, дорогой, здесь и близко бы не было. Ты оказался б третьим лишним. И Костя стал бы лишним. Все были бы лишними, ненужными…
Ах, если б такое в самом деле было правдой! Но это, увы, правдой не было, а потому Маргарита могла с чистой совестью возразить:
— Какие глупости.
Она вновь была совершенно спокойна. Наблюдала за итальянцем, слегка склонив голову к плечу — такая прекрасная в длинном вечернем платье, в котором ходила на концерт…
Лучано был озадачен тем, что она не оправдывается, не защищается.
Странное поведение Дездемоны натолкнуло его на новый вывод, утешительный лично для него: