Вторая Арена
Шрифт:
– Я тоже за то, чтобы ехать, – говорит Бен.
Меня это удивляет.
Логан улыбается: «Вот и все, – говорит он. – Мы уезжаем».
– Но я хочу ехать на юг, – добавляет Бен.
– Юг? – спрашивает Логан. – Ты свихнулся?
– Я хочу вернуться к моему старому дому, – говорит Бен. – В горах. Я хочу дождаться там своего брата. Он может вернуться.
Мое сердце обрывается от этих слов. Бедный Бен, он так привязался к своей фантазии.
– Мы никоим образом не можем вернуться, – говорит Логан. – У тебя был шанс. Нужно было говорить раньше.
– Делай,
Вчетвером мы стоим и молчим. Нет никакого мнения большинства. Мы все измотаны, все хотим разного, все стоим на своем.
Неожиданно раздается громкий треск. Ветка дерева падает прямо перед нами и я не сразу понимаю, что происходит. Звук повторяется и падает другая ветка, и тут до меня доходит: это был выстрел. Мы под обстрелом.
Десять
Еще один выстрел: на этот раз пуля пролетает мимо меня и попадает в землю, в метре от того места, где я стою.
– ВСЕ В УКРЫТИЕ! – орет Логан.
Мы бежим назад в пещеру, в то время как раздается очередной выстрел, откалывая ветку в паре десятков сантиметров от моей головы.
Мы забегаем в пещеру и толпимся внутри, в шоке глядя друг на друга.
– Какого черта?! – спрашиваю я.
– Снайпер, – отвечает Логан. – Он где-то на берегу. Стреляют не с острова – угол слишком острый. Должно быть, он ждал нас, – Логан поворачивается и смотрит на меня. – Ты все еще хочешь здесь остаться?
Он выиграл. Но мне неважно, кто оказался прав, а кто нет, я лишь хочу, чтобы мы выбрались отсюда как можно скорей.
– И что теперь? – спрашиваю я.
– У меня осталось совсем мало патронов, – говорит Логан. – Я никак не смогу попасть в него. Он слишком далеко. У него снайперская винтовка. Мы в ловушке.
Бен пересекает пещеру, берет лук и стрелы. На его лице застыло новое выражение – жестокое, бесстрашное – я его раньше не видела таким.
– Ты куда? – спрашиваю я.
Но он твердым шагом выходит из пещеры прямо на открытое пространство.
– Бен! – кричу я. – Не надо! Тебя убьют!
Но Бен продолжает идти; очередной выстрел едва не задевает его.
Бен даже не вздрагивает. Просто невероятно. Он идет с высоко поднятой головой между деревьев в направлении источника выстрелов. Он идет так, будто хочет умереть.
Затем мне приходит в голову страшная мысль: может быть, он действительно хочет умереть. Может быть, вина за брата настолько глубока, что он не видит причин жить дальше.
Я, как и все мы, бегу ко входу в пещеру и наблюдаю.
– Его убьют, – говорю я.
– Это его выбор, – говорит Логан.
Бен проходит между деревьев, рядом с ним свистят пули, едва не попадая в него. Он доходит до берега и встает на открытом пространстве. Пули вспарывают песок рядом с ним, но пока пролетают мимо.
Бен медленно, будто никуда не торопится, снимает лук с плеча, достает стрелу и изучает берег. На горизонте, на другом берегу Гудзона, высоко на скале видна фигура одинокого снайпера, его ружье
Еще выстрелы, но Бен даже не шевелится. Он стоит прямо и смело. Что же это – мужество или жажда смерти? А может быть, и то, и другое вместе?
Бен ставит стрелу на лук, оттягивает тетиву и прицеливается. Он стоит в таком положении несколько секунд. Выжидая, целясь. Звенит еще один выстрел, снова мимо, но он даже не моргает.
Наконец, он отпускает стрелу.
Я вижу, как стрела плывет по небу, пересекает Гудзон, пролетая добрых сто метров. Это красивое зрелище, оно восхищяет меня.
Еще больше я поражаюсь, когда стрела попадает в цель: она входит прямо в грудь стрелку. Через мгновение он падает головой вниз, мертвый.
Я в шоке смотрю на Бена.
Бен возвращается к нам. Он стоит у входа в пещеру, держа лук и стрелы, а мы молча смотрим на него. Больше нет выстрелов. Это не охотники. Должно быть, это был одинокий, сумасшедший стрелок. Выживший.
Бен смотрит на нас, не произнося ни слова, и впервые я вижу в его глазах воина, совершенно другого, незнакомого Бена. Я думаю, что часть его все же хотела умереть, хотела, чтобы стрелок попал в него, чтобы он присоединился к брату. Но это желание не осуществилось.
В то же время я чувствую, что это происшествие в некотором роде очистило его, освободило от чувства вины по отношению к брату или к Розе. Теперь, когда он встретил смерть, он готов жить дальше.
– Я готов продолжать путь, – говорит он. – Поехали на север.
Все вчетвером мы грузимся на лодку в полной тишине, каждый погрузившись в свой собственный мир, и лодка плывет вниз по Гудзону. Мы едем несколько часов с Логаном у руля, который медленно ведет нас вверх по течению, тщательно огибая льдины. Мы все смотрим вперед, никто из нас не оглядывается назад.
Мы все оставили позади себя слишком много. С момента выстрела Бен ничего не говорил о возвращении домой. Мне тоже нечего было сказать. Очевидно, что там было небезопасно оставаться. Стрелок мог быть случайным – или же там могли быть еще такие же как он.
Атмосфера на лодке царит мрачная. Все ощущают отсутствие Розы. Пенелопа сидит на руках у Бри. Мы будто оплакиваем погибшего в бою товарища. Я думаю, что ее уход символизирует то, как близко мы подошли к смерти. Это могло случиться с каждым из нас – лишь по чистой случайности смерть выбрала ее.
Я не думаю, что кто-то из нас верит, что мы проживем долго. Каждый день мы смотрим в лицо смерти. Это не если мы умрем, но когда мы умрем.
Часть меня уже ни о чем не беспокоится. Я всего лишь смотрю вперед, на север, думая о нашей далекой цели – Канаде. Я держу ее в голове и стараюсь не потерять ее образ. Реальна она или нет – совершенно не важно. Главное, что она есть. Какая-то цель. Это лучше, чем ехать Бог знает куда, Бог знает зачем. Приятно думать, что мы направляемся в место, которое может стать нашим домом.