Вторая чеченская
Шрифт:
Мир, Запад, сообщество отступились и позволяют нашей власти творить в Чечне все, что ей хочется, одновременно выдав индульгенцию на официальную ложь и демагогию. И тем все туже закручивая чеченский узел. Вспомните: ведь это уже было. Именно молчаливое согласие международного сообщества с «показательным Чернокозовом», следственным изолятором в Чечне, постепенно превращенным в потемкинскую деревню с целью приема высоких международных гостей и вполне их устраивавшим, спровоцировало дальнейший разгул: когда люди десятками, а потом и сотнями стали не в тюрьму попадать, а попросту исчезать, после чего их тела и находили лишь случайно, захороненными так, что и комар носу не подточит.
Поэтому
Это и будет итогом доклада, рожденного HRW с целью давления на генсекретаря ООН. Как ни прискорбно.
А что в Чечне, поменянной Кофи Аннаном на кресло? Все то же самое – волна ужаса, лжи и террора.
14 мая 2001 года к дому семьи Бардукаевых в райцентре Урус-Мартан подъехал БМП без бортовых номеров – в январе из этого дома во время «зачистки» увезли шестерых мужчин, троих из которых вскоре отпустили, а о судьбе остальных почти полгода семья ничего не знала. Офицер, слезший с БМП, используя один в один методы полевого командира Арби Бараева (помните отрезанные головы западных инженеров на снегу?), показал родственникам фотографии с трупами братьев Бардукаевых (те их опознали) и потребовал 1500 долларов за то, что укажет место захоронения. Все то же самое, что с Дачным и первым трупом Адама Чимаева.
Спецоперация «Зязиков»
Война, когда в ней столько заинтересованных, становится живым организмом. А значит, обязательно вырастает из своих штанишек.
Так Чечня потребовала соседней Ингушетии, для чего Кремль привел там к власти того, кто эту войну способен допустить.
Десятый год подряд Ингушетия – прифронтовая полоса. И вот, прифронтовая потихоньку становится фронтовой. Процесс превращения гражданского мира в гражданскую войну называется «президентскими выборами» в стране «управляемой демократии» – идет борьба за место Руслана Аушева, зимой 2002 года ушедшего с поста главы республики «по собственному желанию». Второй тур был 28 апреля. 7 апреля в него вышли Алихан Амирханов, депутат Госдумы, и Мурат Зязиков, генерал ФСБ и первый заместитель полномочного представителя президента в Южном федеральном округе (ЮФО). Вот как выбирали Зязикова.
На Хасана Яндиева, судью Верховного суда Ингушетии, трудно смотреть – у него лицо добитого человека. Истерзанное, бледное, как из-под пыток. В глазах – пустота тупика, будто похоронил семью. За плечами у Хасана Ирагиевича – всеми уважаемая жизнь: десять лет судейского стажа, два года работы министром юстиции республики. И действительно, похороны: принципов и иллюзий относительно места судебной власти в стране. Без сомнения, Хасан Яндиев войдет в новейшую историю России как судья, на которого в апреле 2002 года
навалилась вся вертикальная теперь махина исполнительной власти и потребовала превращения судопроизводства в орган политического регулирования.
– Я не поверил, когда это услышал. Невероятно. Неправдоподобно… – скажет позже, стоя в коридорах Верховного суда Ингушетии, Генрих Падва, знаменитейший наш адвокат, которому есть с чем сравнивать: почти
В конце марта Хасану Яндиеву досталось дело о снятии с предвыборной гонки одного из главных претендентов на пост президента Ингушетии – Хамзата Гуцериева. И хотя все заседания по этому делу проходили под ожесточенным прессингом со стороны чиновников ЮФО, которые бесцеремонно проталкивали решение в пользу другого кандидата – генерала ФСБ Зязикова, и по коридорам суда шныряли господа с характерно неприметными лицами, и они же «провожали» судью домой, и встречали его на пороге по утрам, – Хасан Ирагиевич относился к этому философски, поскольку всякое видел в жизни.
1 апреля, к концу дня, судья с двумя заседателями ушли в совещательную комнату – святая святых, куда нет доступа никому, – выносить решение.
3-го утром они были готовы его огласить. Около одиннадцати утра господа «зязиковцы» – из числа сотрудников полпредства ЮФО, вошли к судье в совещательную комнату, нарушив ее тайну, а вместе с тем Конституцию страны и целую вереницу законов (ответственность, между прочим, уголовная), вручили Яндиеву телеграмму из Верховного суда РФ, подписанную заместителем его председателя Ниной Сергеевой, в которой судье предписывалось отдать дело фельдъегерю, для перевозки в Москву, после чего председатель Верховного суда Ингушетии Даутхасан Албаков, сопровождаемый своим заместителем Азамат-Гиреем Чиниевым, собрал разложенные на столе листки дела и унес. Все. Вскоре информационная лента ИТАР-ТАСС отстучала сообщение: Верховный суд РФ рассмотрел дело и аннулировал регистрацию Хамзата Гуцериева в качестве кандидата в президенты.
Мне Хамзат Гуцериев – никто. Не брат, не сват, а просто человек-функция – министр внутренних дел Ингушетии самых лихих времен «антитеррористической операции на Северном Кавказе», действия которого, именно в качестве министра-силовика на ближайших подступах к Чечне, лично меня неоднократно крайне раздражали на протяжении двух с лишним лет. Однако мало ли кто кому не нравится? Закон есть закон. Зато для Путина Гуцериев – очень даже кто: брат олигарха, с которым идет битва. И это в современной России уже повод как для насилия над судом, творимого, между прочим, госслужащими, живущими на наши с вами деньги, так и для морального уничтожения судей, не желающих принимать условия антиконституционной игры.
– Насколько существенно такое нарушение закона для выборов? – это вопрос Мусе Евлоеву, юристу республиканской избирательной комиссии.
– Такие выборы можно признать недействительными, – таков его ответ.
– Можно? Или обязаны?
Муса убирает глаза, такие же добитые, как у судьи. Юрист молчит – он хочет жить и работать. А для этого в сегодняшней Ингушетии лучше молчать и делать вид, что повинуешься несущемуся на тебя катку – ЮФО, протаскивающему Зязикова, угодного Кремлю. Именно такими словами десятки и десятки людей объясняли, какова атмосфера в республике.
На календаре – 19 апреля, пятничный вечер. По коридорам Верховного суда Ингушетии туда-сюда бродят те же самые господа, сослуживцы Путина и Зязикова, они слушают, кто о чем говорит и спрашивает, что отвечает Муса Евлоев, кто за кого, а подслушав, спускаются лишь несколькими ступеньками вниз и кому-то все это
докладывают по мобильным телефонам. В докладах фиксируется все: кто на какой машине приехал, у кого водитель, кто пешком в суд пришел… Наглая фээсбэшная свистопляска – еще накануне, из Москвы, по рассказам казавшаяся некоторым преувеличением воспаленного предвыборными страстями сознания.