Вторая гробница

Ванденберг Филипп

Он знал Спинка еще с юности и должен был догадаться, что тот нанял людей, чтобы они следили за его женой. Они уже давно сообщили ему о тайных встречах, и Спинк, конечно, сделал из этого ложные выводы.

Однажды Элизабет ждала возвращения Говарда в его доме в Дра-абу-эль-Нага. Она не видела, как со стороны реки приблизился Спинк в сопровождении трех решительно настроенных мужчин. Они притаились за одной из дюн.

Картер не заставил себя долго ждать. Он появился верхом на своем муле из облака пыли, словно мираж, и исчез в доме. Элизабет дожидалась его, соблюдая меры предосторожности. Сквозь щели и отверстия

с таинственным звуком сыпался мелкий лесок. Элизабет искала защиты в объятиях Говарда. И тут вдруг распахнулась дверь.

Картер сначала подумал, что это произошло из-за ветра, но, прежде чем он успел опомниться, двое мужчин накинулись на него, а еще двое схватили Элизабет. Она кричала что есть мочи и изо всех сил отбивалась. Это было последнее, что помнил Картер. В тот же миг он получил страшный удар по голове и без сознания повалился на пол.

Песчаная буря стихла так же быстро, как и налетела. Когда Говард снова пришел в себя, в долине стояла гробовая тишина. голова болела. Песок скрипел на зубах, руки ныли и, казалось, готовы были рассыпаться от боли.
– Дверь была распахнута. И без того бедная обстановка дома носила следы погрома.

Постепенно память возвращалась к нему. Говард присел. На руке запеклась кровь. Он с трудом ориентировался в этом хаосе, но постепенно ему стало понятно, что погром в доме совершила не песчаная буря, а четверо мужчин. От Элизабет не осталось и следа.

«Золотой кубок Тутанхамона!» – пронеслось у него в голове. Он бросился, прихрамывая, к нише в стене, где хранилась драгоценная вещь. Кубок исчез. У Картера не было сомнений что за этим нападением скрывается Спинк. Отделавшись легкими травмами, Говард теперь опасался за Элизабет. После того как она рассказала ему о своих мучениях, он почему-то чувствовал себя в ответе за нее.

Уже почти неделю от Сайеда не было известий, поэтому Говард с облегчением вздохнул, когда вечером парнишка зашел к нему во время работы в Дейр-эль-Бахри.

– Черт побери, где ты шлялся все это время? – недовольно прошипел Говард. – Когда ты нужен, тебя и в помине нет! Меня могли убить, а ты узнал бы об этом только из газет.

Сайед внимательно посмотрел на эфенди: не шутит ли тот с ним? Но потом, заметив, насколько серьезен тот, осведомился:

– Что случилось, Картер-эфенди? У Сайеда нет причин, чтобы докучать вам всякими мелочами.

– Мелочи, говоришь? – рассерженно вскричал Говард и покраснел от злости. – На меня в моем доме напали четверо мужчин, они же украли ценную вещь, а миссис Спинк, которая была при этом, пропала.

– Пропала, говорите, Картер-эфенди? Этого не может быть. Аллах свидетель, миссис Спинк я видел сегодня на утренней прогулке. Прекрасная леди прогуливалась от отеля «Уинтер пэлэс», потом зашла на минуту в бюро Томаса Кука и продолжила путь по набережной Нила.

– Ты уверен в том, что это была миссис Спинк? – взволнованно воскликнул Говард.

Сайед гордо задрал подбородок и скрестил руки на груди.

– Картер-эфенди, вы хотите меня обидеть? У Сайеда глаз наметан на красивых леди, а миссис Спинк – очень красивая леди. Впрочем, вы и сами это знаете.

Говард посмотрел на Сайеда, который почти перегнал его поросту, и отвел его в сторону. То, что он хотел ему сказать, было не для чужих ушей.

– Мистер Спинк плохо обращается

с миссис Спинк. Она хочет развестись со своим мужем и сбежать в Англию. Мне обязательно нужно знать, что она замышляет. Понял?

– Без проблем, Картер-эфенди! – ответил Сайед и, не ожидая дальнейших указаний, побежал по долине, оставляя за собой облака пыли, словно удирающий от охотников лис.

Уже смеркалось. Говард занимался ремонтомсвоего дома, когда увидел Сайеда, который мчался к нему с той же скоростью, с какой удалился днем.

– Картер-эфенди! – кричал парнишка издалека, размахивая свернутым листком бумаги. – Вам сообщение от миссис Спинк.

Картер взял записку и прочитал:

«Говард, надеюсь, с тобой все в порядке. Я купила билет на ночной поезд в Каир и забронировала место на пароходе «Судан» на рейс из Александрии в Неаполь. Я молюсь, чтобы все прошло хорошо. Может быть, встретимся сегодня на вокзале на прощание? С любовью, Элизабет».

Говард задумчиво потер рукой подбородок и спросил:

– Сайед, а когда отходит ночной поезд в Каир?

Сайед поднял брови, словно хотел сообщить важную новость.

– Зависит от многого! – лукаво ответил он. – В соответствии с желанием железнодорожного общества поезд должен отправляться в десять минут одиннадцатого. Но это всего лишь мечта, как, например, мечта о хорошей погоде, если не придавать этому особой важности. На самом деле поезд в Луксоре редко отправляется с вокзала раньше одиннадцати. Как говорит мистер Заки Ракис, начальник вокзала, «спешку придумал дьявол».

Опечаленный, Говард Картер отправился вечером в Луксор. И даже паромщику, который знал Говарда уже много лет и все время напевал забавные песенки, не удалось приободрить его. В цветочной лавке перед «Уинтер пэлэс» Картер купил букет жасмина и стыдливо спрятал его под полу пиджака.

На вокзал он решил зайти через боковой вход, куда доставляли багаж пассажиров, поскольку был уверен, что его появления никто не заметит. Затем археолог встал под железным козырьком, откуда открывался наилучший обзор. Вопреки заверениям Сайеда поезд с вагоном-рестораном и двумя спальными вагонами прибыл вовремя, но при этом казалось, что никто не торопится занимать свои места. Машинисты, буфетчики, носильщики и кондукторы были заняты тем, что обменивались свежими новостями. Уже давно стрелки больших вокзальных часов перешагнули за время отправления, когда первые пассажиры начали занимать свои купе.

Картер, взволнованный, искал Элизабет. Конечно, он догадывался, что она постарается быть незамеченной. Говард не знал всех обстоятельств, поэтому ему ничего не оставалось, как внимательно осматривать всех пассажиров, которые выходили на перрон. Он должен был быть готов к тому, что Элизабет переоденется для маскировки. Но все было напрасно.

Наконец он решился пройтись по перрону, чтобы по очереди незаметно осмотреть каждое купе. Стрелки вокзальных часов приближались к одиннадцати, когда облаченный в красную униформу начальник вокзала, который проклинал любую спешку, вышел и, взяв в руки рупор, сообщил о скором отправлении поезда. Можно было только предполагать, когда же это произойдет, потому что время отправления давно прошло, а голос из рупора был неразборчивым, как призыв муэдзина к утренней молитве.