Вторая книга сновидений

Гир Керстин

ВВЖ, впрочем, все еще не смирилась с помолвкой своего старшего сына и, вероятно, никогда не смирится. При каждом удобном случае она подчеркивала, как низко опустится Эрнест по социальной лестнице, женившись вновь – в конце концов, его первая жена была двести первой в очереди наследников британского престола. Но, конечно же, не это было причиной, по которой она сегодня решила остаться дома.

– Это вечеринка для молодежи, не хотелось бы ее испортить, – скромно ответила она на приглашение Флоренс, но я была уверена, что она отказалась, так

как не носила синего. Если бы родственникам предназначалось прийти в бежевом, она гарантированно была бы первой в списке.

– Генри идет! – Персефона толкнула меня локтем в бок. – Невероятно, на этом парне даже рубашка дровосека сидит отлично.

– Это вовсе не рубашка дровосека, она просто в клетку, – поправил ее Генри. – Но я тоже думаю, что она ужасна. Это единственная красная вещь, которую я нашел в своем шкафу, не считая свитера с оленями. Впрочем, твое платье все равно невозможно превзойти, Персефона.

– Я знаю! Выглядит супер, правда? И посмотри, как красиво развевается юбка! – Она повернулась вокруг и послала нам воздушный поцелуй. – Я иду искать Габриэля!

Генри занял ее место возле меня и посмотрел ей вслед.

– Восхитительное сходство с пирожным. Немного прокисшим безе, – сказал он во время музыкальной паузы.

– Твои комплименты такие изысканные, – вздохнула я.

– То есть, если я скажу тебе, что сегодня ты выглядишь замечательно, ты мне не поверишь? – Он улыбнулся мне, и я так же весело улыбнулась в ответ. В последние дни он выглядел намного более расслабленным и отдохнувшим, чем все предыдущие недели.

Гости толпились в гостиной, кто-то открыл дверь на терассу, и оттуда внутрь потянуло холодным ночным воздухом. Группа начала петь «Narcotic» от «Ликвидо», и я взяла Генри за руку и повела в коридор. Мы уселись на лестнице и оттуда наблюдали за вечеринкой.

– Ты выглядишь таким… счастливым, – сказала я немного погодя. И очень красивым. (Об этом я, конечно, не сказала, а только подумала.)

– Так и есть. – Он мельком взглянул на мой рот. – Ну, может, я и не совершенно счастлив, но, в любом случае, у меня одной заботой меньше.

Я осторожно потянулась к табакерке в своем кармане.

– В самом деле?

Он кивнул.

– Дома сейчас… – Он замолчал. – Ну, я рассказывал, как был зол на своего отца. Это мягко говоря. Из-за имущества в трастовом управлении.

Да. Он об этом упоминал.

– Но сейчас все растворилось в воздухе.

– Имущество? – не очень искренне уточнила я, потому что, конечно, все знала.

– Нет, злость. Отец отказался от этих дутых инвестиционных проектов. Отныне и впредь.

– Звучит очень разумно, – сказала я, уклоняясь от зеленого локтя, который расчищал себе дорогу в туалет по лестнице мимо нас. Гости все еще приходили, и я спрашивала себя, сколько же народу пригласила Флоренс. И сколько людей могут работать на общественных началах в одной-единственной столовой.

– Честно говоря, я вовсе не надеялся, что отец передумает. – Генри откинулся

назад. – Поэтому мы подрались до крови.

– Возможно, он просто нуждался в человеке, который смог бы разбудить его совесть, – заметила я и протянула Генри табакерку. – Вот. Полагаю, это твое.

Я знала Генри уже довольно долго, но таким пораженным не видела никогда. И, насколько я знаю, он раньше не заикался.

– Это… это… это что?..

– Табакерка, которую Майло украл у твоего отца, – пояснила я, чертовски веселясь над его выражением лица. – Оставила бы ее себе, но я не нюхаю табак.

Рот Генри все еще был открыт. Он переводил взгляд с меня на табакерку.

– Ты… Как ты?..

Я улыбнулась загадочной улыбкой.

– Кое-чему я все же у тебя научилась. Как я сказала, твоему отцу просто требовалось объяснить некоторые важные вещи. Это было легко.

Ха, не так уж и легко! У меня ушло несколько дней, просто чтобы найти дверь его отца. К сожалению, она находилась вовсе не рядом с дверью Би, как я предполагала (а почему, кстати?), а в дальнем боковом коридоре. Я узнала ее только по вырезанным в дереве инициалам Р.Х. – Рональд Харпер.

Но настоящие проблемы на этом только начались: Харпер был не тем человеком, который охотно позволял вмешиваться в свои коммерческие предприятия, и он совсем не планировал отказываться от инвестирования средств из трастового фонда своих детей в хедж-фонды с высоким уровнем риска сомнительных восточноевропейских банкиров. Мне пришлось стащить все реестры, и так четыре ночи подряд. И только когда я навестила его, словно Дух прошедшего Рождества, он сдался. Я охотно бы предстала в образе покойного Генри Харпера-старшего, чтобы пропустить с сыном по стаканчику, но вряд ли это сработало бы, так как я не имела представления ни о внешности, ни о характере дедушки Генри.

Вместо этого я была вынуждена довольствоваться образом из «Рождественской песни в прозе» Диккенса, который удался мне просто отлично, потому что я играла эту роль в рождественском спектакле в Беркли три года назад. За исключением одной маленькой помарочки (я наступила на свой длинный страшный плащ с капюшоном), моя игра была выдающейся. И нет ничего психологически более убедительного, чем показать кому-то его собственную могилу, чтобы наглядно продемонстрировать тщетность его жизни. Слава Чарльзу Диккенсу!

От того, что мои усилия увенчались успехом, я преисполнилась гордостью. Ну и кто сказал, что сны не могут повлиять на действительность?

Генри спрятал табакерку в карман джинсов и подарил мне свою совершенно особенную Генри-улыбку, предназначавшуюся только для меня – и заставлявшую мои колени подгибаться.

– Клянусь, однажды я заставлю тебя рассказать мне всю историю, – сказал он, встал и протянул мне руку. – Но сейчас мне достаточно, чтобы ты со мной потанцевала.

Я вложила свою руку в его и улыбнулась. Группа играла «Dream on» от «Аэросмит». И это не было совпадением.