Вторая Книга всеобщих заблуждений
Шрифт:
Сколько людей находилось под командованием центуриона в Римской империи?
Восемьдесят.
Фактическое число солдат в каждом легионе менялось со временем и в разных местах, и в армии всегда не хватало людей. Сначала легионы делились на десять когорт, каждая из шести центурий по сто человек, т. е. всего 6000 человек. Однако задолго до Юлия Цезаря – и в течение всего времени существования Римской империи после него – полный состав легиона установился на цифре 4800. Когорта комплектовалась 480 солдатами, а каждая из шести центурий – 80 солдатами, под командованием центуриона.
Самым мелким подразделением римской армии являлась десятка, контуберний (лат. contubernium), – изначально
40
Командный дух, чувство солидарности, честь мундира (фр.).
С приходом Цезаря число солдат в каждой «десятке» сократилось до восьми, хотя командир такого подразделения по-прежнему именовался деканом. По-видимому, хоть боевая единица из десяти солдат и доказала свою боеспособность вблизи родного очага, по мере римской экспансии за пределы Италии военный опыт в отдаленных, опасных и малознакомых местах подсказал, что идеальный размер подразделения с точки зрения тесной связи между солдатами – восемь. А так как устав требовал десяти контуберниев в одной центурии, центурии стали состоять из восьмидесяти человек.
Еще одним должностным лицом в Древнем Риме, кто мог бы предводительствовать сотней человек, но – увы, являлся претор-гастарий, или «предводитель-копейщик». Преторы были судьями, а копье – символом собственности. Претор-гастарий председательствовал в суде, занимавшемся имущественными спорами и вопросами прав наследства. Члены коллегии суда назначались из резерва центумвиров (лат. centumviri), или «ста человек». Однако их никогда не было ровно 100. Изначально судей было 105 (по трое от каждой из 35 римских триб), а позже число их выросло до 180.
Сотня чего-нибудь – явление гораздо более редкое, чем можно предположить. Английский язык, если копнуть вглубь, имеет систему счисления скорее двенадцатеричную, нежели десятиричную. Вот почему по-английски говорят eleven (одиннадцать) (endleofan, что означает «опе left», «один в остатке») и twelve (двенадцать) («two left», «два в остатке») вместо tenty-one (десять один) и tenty-two (десять два). Древнеанглийским словом для «а hundred» (сто) являлось hund, но этих «хундов» было три разных вида: hund teantig (сто «tenty» — 100), hund endleofantig (сто «eleventy» — 110) и hund twelftig (сто «twelfty» — 120). Так продолжалось много веков. Выражение «а great hundred»
Так уж совпало, что в каждом легионе римской пехоты имелся отряд кавалерии (гораздо менее значимой с точки зрения боя). И в каждом легионе кавалеристов было ровно 120.
На каком языке в основном говорили в Древнем Риме?
На греческом, не на латыни.
Lingua franca (лингва-франка) – язык, которым двое пользуются для общения между собой, когда ни один из них не говорит на родном языке. Рим был столицей быстро развивающейся империи, центром торговли для более чем миллиона людей. И хотя родным языком Рима (столицы области Лацио) являлась латынь, фактическим лингва-франка — языком, которым пользовались все, кто покупал, продавал и вообще хотел быть понятым в этом городе, – был койне, или «общий греческий».
Греческий был также преобладающим и наиболее популярным языком в среде образованной элиты Древнего Рима. Рафинированные римляне считали себя наследниками греческой культуры. «Энеида» Вергилия – эпическая поэма, рассказывающая историю основания Рима, – дает понять, что современный Рим вырос из мифической Греции – той, о которой писал великий Гомер. Говорить по-гречески в доме римлянина считалось обязательным. Большая часть литературы, которую читал римский высший свет, была на греческом языке; искусство, архитектура, садоводство, кулинария и мода, коими римляне восхищались, были греческими; да и большинство учителей и домашней прислуги тоже были родом из Греции.
Даже когда римлянин переходил на латынь, это не была та классическая латынь, что известна нам. В разговоре коренной римлянин пользовался формой языка, называемой «вульгарной латынью». Слово «вульгарный» в данном случае не несет никакого отрицательного подтекста, а означает просто «народный». Классическая латынь являлась языком письменным – использовавшимся в судах, риторике и в административных целях, но не для неформальных бесед. Именно эту обиходную версию римская армия пронесла по Европе, и именно «вульгарная», а не классическая латынь породила романские языки – итальянский, французский, испанский.
«Вульгарная латынь», кстати, была повседневным языком только в Лацио, но не во всей империи. Первым языком формировавшейся вокруг Константинополя Восточной империи и городов в Южной Италии был греческий. Название Неаполь (по-латыни: Neapolis) в действительности пришло из греческого языка (пеа, «новый», и polis, «город»). Местный диалект Неаполя, неаполитана, до сих пор носит следы греческого языка, а 30 000 жителей юга Италии сегодня говорят на грико — потомке пелопонесского диалекта. Грико и современный греческий настолько близки, что собеседники без труда понимают друг друга. Именно греческий, а не латынь был выбран для общения на средиземноморских базарах.
Изначально лингва-франка был итальянским (не латинским) термином для обозначения особого языка, на котором с XI по XIX век общался между собой средиземноморский торговый люд. Основанный на итальянской лексике, он объединил элементы провансальского, испанского, португальского, греческого, французского и арабского языков в живой и гибкий жаргон, на котором говорил каждый, и его понимали все.
Лингва-франка не означает «французский язык»; значение термина – «язык франков». Восходит он к арабской привычке называть всех христиан «франками» (так же, как мы когда-то именовали всех мусульман «маврами»), Franji до сих пор остается разговорным арабским словом, описывающим «людей с Запада».