Вторая книга
Шрифт:
На беду Германии, в то время не только руководство Рейха потерпело неудачу в этом отношении, но, прежде всего, общественное мнение - руководимое этими безумными Немецкими национал-патриотами и внешнеполитическими мечтателями – заняло позицию против Италии. В частности, кроме того, по той причине, что Австрия обнаружила что-то недружественное в Итальянской операции в Триполи. В то время, однако, принадлежало к политической мудрости нашей национальной буржуазии – поддерживать каждую глупость или подлость Венской дипломатии, в самом деле, если можно провести глупый и подлый акт сам по себе, чтобы тем самым продемонстрировать внутреннюю гармонию и солидарность этого сердечного союзаперед всем миром в лучшем виде.
Сейчас Австро-Венгрия уничтожена. Но Германия имеет еще меньше поводов, чем ранее, сожалеть о развитии Италии, которое в один прекрасный день обязательно пойдет в ущерб Франции. Чем более современная Италия обнаруживает свои высокие Народные задачи, и чем более, соответственно, она переходит к территориальной политике, задуманной по Римскому образцу, тем больше она встанет в оппозицию ее наибольшему конкуренту в Средиземном море, Франции. Франция никогда не допустит, чтобы Италия стала ведущей державой в Средиземноморье.
Кроме того, по мере того, как Франция снижает силу своего Народа, это Государство приступает к открытию своего резервуара негров. Таким образом, опасность невообразимых масштабов приближается к Европе. Идея Французских негров, которые могут загрязнить белую кровь, на Рейне, как стражей культуры против Германии, настолько чудовищна, что считалась бы совершенно невозможной еще несколько десятилетий назад. Конечно, сама Франция будет нести наибольший ущерб из-за этого загрязнения крови, но только если другие Европейские страны по-прежнему будут осознавать ценность своей белой расы. Глядя с чисто военной точки зрения, Франция может очень хорошо пополнять свои Европейские формирования, и, как Мировая Война показала, также применять их эффективно. Наконец, это совершенно не Французская негритянская армия действительно снизойдет до определенной обороны против коммунистических демонстраций, так как полное подчинение во всех ситуациях будет проще сохранить в армии, которая вовсе не связана кровно с Французским Народом. Это развитие влечет за собой наибольшую опасность для Италии в первую очередь. Если Итальянский Народ хочет строить свое будущее в соответствии с собственными интересами, он будет в конечном счете иметь негритянские армии, мобилизованные Францией, как своего врага. Таким образом, не может лежать в интересах Италии находиться в состоянии вражды с Германией, так как это даже в лучшем случае не может сделать выгодный вклад в формирование Итальянской жизни в будущем. Наоборот, если какое Государство может окончательно похоронить военную вражду, то Государством этим является Италия. Италия не имеет присущих интересов к дальнейшему угнетению Германии, если, в будущем, эти Государства захотят выполнить свои наиболее естественные задачи.
Бисмарк уже понял это счастливое обстоятельство. Не раз он подтверждал полную параллель между Немецкими и Итальянскими интересами. Именно он даже тогда отметил, что Италия в будущем должна искать свое развитие на берегах Средиземного моря, и именно он установил далее гармонию Итальянских и Немецких интересов, подчеркнув, что только во Франции могли придумать тревожность этого формирования Итальянский жизни, в то время как Германия должна была бы приветствовать ее со своей точки зрения. На самом деле в целом будущем он не видит необходимости вызывать отчуждение, не говоря уже о враждебности между Италией и Германией. Если бы Бисмарк, а не Бетман-Гольвег, руководил судьбой Германии до Мировой Войны, по сути, даже эта страшная вражда, возникшая только за счет Австрии, никогда бы не случилась.
Кроме того, в Италии, как и в Англии, это позитивный факт, что континентальная экспансия Германии в Северной Европе никому не угрожает, и, следовательно, не может дать никакого повода для отчуждения Италии против Германии. С другой стороны, для Италии наиболее естественные интересы выступают против дальнейшего увеличения Французской гегемонии в Европе.
Поэтому Италию, прежде всего, потребовалось бы рассмотреть с точки зрения союзных отношений с Германией.
Вражда с Францией уже стала очевидной с тех пор, как Фашизм в Италии принес новое представление о Государстве, а вместе с ним новую волю к жизни Итальянского Народа. Поэтому Франция, через всю систему союзов, не только пытается укрепить себя ради возможного конфликта с Италией, а также препятствовать и отделять возможных друзей Италии. Французская цель ясна. Французская система Государств должна быть построена, которая достигает из Парижа через Варшаву, Прагу, Вену, до Белграда. Стремление привлечь Австрию в эту систему ни в коей мере не безнадежно, как может показаться на первый взгляд. В связи с доминирующим характером влияния, которое Вена с ее 2 миллионами населения оказывает на остальную Австрию, которая охватывает лишь 6 миллионов человек, политика этой страны будет всегда будет определяться в первую очередь в Вене. Тот факт, что союз с Парижем гораздо более вероятен, чем таковой с Италией, заключается в космополитическом характере Вены, который был выявлен еще более остро в последние десятилетия. Об этом уже заботится манипулирование общественным мнением, гарантированное Венской прессой. Но эта деятельность угрожает стать особенно эффективной, поскольку эта пресса, с помощью шума из Южного Тироля, также преуспевает в разжигании полностью бесчувственной буржуазной национальной провинции против Италии. Таким образом, опасность несоизмеримой степени приближается. Ибо Немцы, больше, чем любой другой Народ, могут быть доведены до самых невероятных, на самом деле действительно самоубийственного, решения агитационной кампанией прессы, проводимой последовательно на протяжении многих лет.
Если, однако, Франции удастся включить Австрию в цепь ее дружбы, Италия однажды будет поставлена перед войной на два фронта, или она должна будет вновь отказаться от реального представительства интересов Итальянского Народа. В обоих случаях для Германии существует опасность того, что возможный Немецкий союзник, наконец, исключен на непредсказуемый период времени, и что Франция таким образом, все более становится хозяином судьбы Европы.
Пусть никто не предается иллюзиям относительно того, что это повлечет за собой в Германии. Наши буржуазно-национальные граничные политики и демонстранты от патриотических лиг будут иметь полные руки, чтобы опять во имя национальной чести, ликвидировать следы жестокого обращения, которое они будут вынуждены терпеть от Франции, благодаря их дальновидной политике.
Поскольку Национал-Социалистическое
В такое время, как это, когда общественная жизнь обретает свою форму из партий такого рода и представлена только людьми низкого характера, обязанность национального реформаторского Движения идти своим собственным путем даже и в иностранной политике, которая когда-нибудь, по всем человеческим прогнозам и причинам, должна привести к успеху и счастью Отечества. Таким образом, до сих пор упрек в проведении политики, которая не соответствует официальной иностранной политике, исходит от Марксистского демократического лагеря Центра, он может быть отброшен с презрением, которого он заслуживает. Но если буржуазно-национальные и так называемые круги Отечества выдвигают его, это и есть лишь выражение и символ душевного состояния профессиональных общественников, которые проявляют себя только в акциях протеста, и просто не могут серьезно понять, что другое движение обладает нерушимой волей в конечном счете стать властью, и что в предвидении этого факта, оно уже предпринимает необходимое обучение этой власти.
С 1920 года я пытался всеми способами и наиболее настойчиво приучать Национал-Социалистическое Движение к идее союза между Германией, Италией и Англией. Это было очень трудно, особенно в первые годы после войны, так как точка зрения «Боже, Покарай Англию», в первую очередь, по-прежнему лишала наш Народ любой способности к ясному и трезвому мышлению в сфере внешней политики, и по-прежнему держала его в плену.
Положение молодого Движения было бесконечно трудно даже против Италии, особенно после беспрецедентной реорганизации Итальянского Народа под руководством блестящего государственного деятеля Бенито Муссолини, который вызвал протест всех Государств, руководимых Масонством. В то время как до 1922 года разработчики официального Немецкого мнения взял манеру совсем не обращать внимания на страдания тех частей нашего Народа, оторванных от Германии из-за их преступления, они вдруг начали почитать Южный Тироль своим вниманием. Со всеми средствами хитрой журналистики и лживой диалектики, проблема Южного Тироля была поднята как вопрос чрезвычайной важности, с тем чтобы, в конце концов, Италия, понесла презрение в Германии и Австрии, не возложенное ни на одно Государство - победитель. Если Национал-Социалистическое Движение честно хотело представить свою внешнеполитическую миссию, поддерживаемое убежденностью в безусловной необходимости этого, оно не могло отойти от борьбы против этой системы лжи и путаницы. Таким образом, в то же время оно не могло рассчитывать на союзников, но вместо этого пришлось опираться на мысль, что надо скорее отказаться от дешевой популярности, чем действовать против убежденной правды, необходимость, лежавшая перед каждым, и голос совести каждого. И даже если бы тем самым пришло поражение, это было бы все же более честно, чем принять участие в совершении преступления, которое видно насквозь.
Когда в 1920 году я указал на возможность более позднего союза с Италией, все предпосылки к нему, по крайней мере, сперва, на самом деле, казалось, отсутствовали. Италия была в кругу Государств-победителей, и разделяла реальные или просто предполагаемые преимущества этой ситуации. В период 1919 и 1920, как представляется, не было никаких перспектив на то, что внутренняя структура Антанты ослабеет в любое предсказуемое время. Мощная мировая коалиция по-прежнему имела большое значение, показывающие, что она была самодостаточным гарантом победы и тем самым и мира. Трудности, которые уже вышли на свет в связи с составлением договоров мира, доходили все менее до сознания широкой общественности, так как директора ловко поставленного производства знали, как сохранить впечатление полного единения, по крайней мере внешне. Это совместные действия были основаны так же на общественном мнении, которое было создано в целом однородной пропагандой войны, как это было еще на небезопасном страхе Немецкого гиганта. Только медленно внешний мир получил некоторое представление о размерах внутреннего распада Германии. Еще одна причина способствовала, казалось бы, почти неразрывной солидарности Государств-победителей: надежды отдельных Государств, что их, таким образом, не упустят из виду, когда придет время делить добычу. Наконец, было дальнейшее опасение, что если в это время Государство должно будет реально уйти, судьба Германии, тем не менее, не примет другой курс, а затем, возможно, только Франция будет единственным выгодоприобретателем нашего краха. Ведь в Париже они, естественно, не думал об изменении отношения к Германии, которое была создано во время Войны. Для меня мир является продолжением войны. Этим заявлением седой старый Клемансо выразил истинные намерения Французского Народа.