Вторая мировая после перевёрнутой лодки
Шрифт:
— Их никто не слышит, кроме тех, кому они предназначены.
— Как это сделано?
— Я – не специалист в области радиодела.
— Мы бы хотели иметь такие станции.
— Я не решаю такие вопросы. Это находится вне моей компетенции.
— Жаль! Сколько времени требуется для того, чтобы обучить лётчика находить цель при помощи РЛС?
— Не очень много. Некоторые из летчиков полка сегодня совершили первый вылет с этими приборами. Но это очень хорошо подготовленные лётчики.
— Шесть пушек, не многовато ли?
— Ночью атака должна быть короткой и эффективной, ведь приходится освещать цель прожекторами.
— Вас завтра, то есть уже сегодня, ожидает Его Величество. За вами заедут в полдень!
В час мы подъехали к воротам Букингемского дворца, пешком прошли мимо двух гвардейцев в высоких медвежьих шапках. Я был одет во фрак. В зале ко мне подошёл церемониалмейстер и довольно долго объяснял: как и что мне делать. После него подошёл человек, которого я хорошо знал по фотографиям: Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании. Рядом с ним стоял ещё один человек, который не представился.
— Генерал Андреев! Рад видеть вас и лично выразить мою признательность за ваши усилия в деле борьбы с нацизмом. Я надеюсь, что наше сотрудничество и в дальнейшем будет таким же эффективным и успешным. Мне доложили сегодня, что ваши экспериментальные самолёты успешно отразили атаку на Лондон!
— Благодарю вас, господин премьер-министр! Но сами самолёты – не экспериментальные, выпускаются уже два года.
— Так вот чего так испугался Гитлер!
— Вы знаете, что Гитлер собирался на нас напасть?
— Да, генерал! 22 июня он должен был напасть на вас. Он присылал своего эмиссара к нам и хотел заключить с нами мир. Он не хочет воевать на два фронта. Когда, как вы считаете, ваше правительство окончательно присоединится к объединённым нациям? Британия несёт основное бремя войны с Гитлером.
— Мы, ваше Превосходительство, помогаем вам: обучаем ваших лётчиков, передаём вам боевую технику, позволяющую эффективно противостоять немцам. Но наши войска ещё не полностью готовы к войне. Мы испытываем большую нужду в тяжёлых бомбардировщиках, поэтому есть риск, что мы не сможем эффективно воздействовать на экономику противника. Мы обратились к США с просьбой помочь нам в этом вопросе. Нам обещали, но вопрос завис в воздухе. С этим, напрямую, связано моё появление здесь. То же самое, с нашим военно-морским флотом: мы ещё имеем большие проблемы с ним, и огромные приморские территории остаются едва прикрытыми. Вы же не будете отрицать, что у Гитлера очень сильная армия и флот.
— Резон в ваших словах есть, генерал. Я подумаю над этим вопросом! Но нам хотелось бы…
В этот момент объявили, что идёт Георг VI, поэтому Черчилль передал сигару молодому человеку, который её засунул в портативную пепельницу, и, не договорив, двинулся к дверям зала. Раскрылись двери, и появился король в мантии. У меня мгновенно возник вопрос: "Он что, постоянно ходит в ней?" Все поклонились, Майский тоже, я повторил его движения. Король прошёл к трону и сел. После этого вышел церемониалмейстер, с которым я разговаривал, нашёл меня глазами и громко, чуть растянуто произнёс мое имя. Я вышел к трону. Дальше церемониалмейстер довольно долго читал о моих деяниях на Кипре, проявленном личном мужестве, сбитых 6 самолётах в одном бою и сорванном десанте на Кипр. После этого встал король, а я присел на колено, парадным шагом
— Сэр Эндрю! Это маленькая часть признательности нашего народа вам и вашим солдатам!
Я ещё раз склонил голову. Король вышел, ко мне подходили очень разные люди и поздравляли. Иван Михайлович долго тряс мне руку. "Андрей Андреевич! Это так неожиданно!" "Я уже Андрей Дмитриевич, Иван Михайлович!" – сказал я ему на ухо. Он рассмеялся. И так же на ухо сказал, что он запомнил меня, как сына Андрей Андреевича. После этого объявили обед. На нём король был уже без мантии. Все речи были заполнены желанием Британии побыстрее засунуть нас в мясорубку.
Днём пришлось перебрасывать эскадрильи на другой фланг, к Ипсвичу, т. к. противник предпринял попытку проштурмовать аэродром в Истчёрче. Там завязались упорные бои между большими группами истребителей и пикировщиков. Теддер благоразумно перебросил нас в другое место.
— Неплохо у немцев работает разведка!
— Да, "крысы" расплодились! В основном через "нейтралов", если их так можно назвать. Вам обязательна привязка к крейсеру?
— В общем, нет, судя по тому, что я видел у вас на КП, этой информации достаточно. Не так удобно и немного непривычно, но наши штурмана наведения справятся.
— Тогда прикажите крейсеру вернуться в доки! Насколько я вас понял, у вас командует не командующий, а штурман наведения?
— Командует пилот одиночного самолёта или командир звена или эскадрильи, находящейся в воздухе. Штурман наведения на земле только помогает ему. А задача командира полка вовремя прислать замену или подкрепления.
— Это осталось от старых схем или это уже опыт работы с РЛС.
— Это уже новый способ управления в бою. Я, конечно, могу подсказать лётчику сторону отворота, курс и высоту цели, но решает, как действовать, он сам.
— Мы стараемся вести все цели и разбиваем операторов на пары.
— Поэтому у вас и стоит такой гвалт, как будто находишься на бирже!
— А как по-другому?
— Тогда вам крупно повезло, что остров у вас маленький. У нас большая страна, и нам приходится решать эти вопросы по-другому.
— Без централизации управления?
— Нет, единый центр есть, но он не работает в режиме всеобщего управления. В нем решаются вопросы более высокого уровня: например о передислокации полков на наиболее угрожаемый участок. Иначе каналы связи не смогут пропустить весь поток информации. Оборона будет разрушена. Чрезмерная концентрация вредна именно этим. А так мы не сковываем инициативу внизу, но контролируем её.
— Вы давно занимаетесь противовоздушной обороной?
— С весны 1939-го.
— На год раньше нас! В сороковом у нас и этого не было! Тогда только чудо нас спасло, что Гитлер прекратил атаки острова. У нас практически не осталось истребителей и моторов к ним. Я уже высказал своё мнение по поводу ваших самолётов лорду Черчиллю. Это правда, что вы увязываете поставки РЛС с поставками тяжёлых бомбардировщиков?
— Да! Это слабое место у нас, и слабое место у вас!