Вторая модель
Шрифт:
– Что же из произошедшего в тот четверг могло так его встревожить?
– Ничего, - уверенно ответила она. - Во всяком случае, ничего такого, что могло бы столь серьезно на него повлиять и совсем вывести из равновесия. Конечно, его очень опечалила весть о смерти доктора Шеридана, и все-таки не понимаю, почему же.
– Простите, - перебил ее Грэхем, - а кто такой Шеридан?
– Старый приятель Ирвина, английский ученый. Он умер в прошлый четверг, насколько мне известно, от сердечного приступа.
– Еще один! - вырвалось у Грэхема.
–
– Это я так, к слову, - уклончиво ответил Грехем. Потом подался вперед, на его худощавом лице появилось решительное выражение. - Нет ли у Ирвина друга или знакомого по фамилии Фосетт? - спросил он.
Ее глаза распахнулись еще шире:
– Как же, доктор Фосетт. Он врач, практикует в Государственной психиатрической клинике и живет там же при ней. А что, он имеет какое-то отношение и смерти Ирвина?
– Ну конечно, нет. - Грэхем отметил явное замешательство, омрачившее ее обычную невозмутимость. Он почувствовал искушение воспользоваться им и задать ей еще несколько вопросов. Но какой-то неуловимый подсознательный сигнал, какое-то смутное предчувствие опасности удержали его. Повинуясь внутреннему импульсу и при этом ощущая себя круглым дураком, он продолжил беседу.
– Наше ведомство проявляет особый интерес к работе вашего брата, и в связи с его трагической кончиной нам еще предстоит кое-что выяснить.
По-видимому, его слова удовлетворили доктора Кертис, и она протянула ему прохладную ладонь:
– Всегда рада вам помочь.
Он так долго не отпускал ее руку, что ей пришлось самой прервать рукопожатие.
– Вы и так помогаете, постоянно укрепляя мою моральную устойчивость, - укоризненно произнес он.
Попрощавшись, Грэхем сбежал по лестнице, соединявшей двадцатый этаж, где располагалось отделение хирургии, с уровнем "воздушки" - скоростного шоссе, протянутого на мощных опорах в трехстах футах над землей.
Полицейский гиромобиль с визгом притормозил у клиники и остановился как раз в тот момент, когда Грэхем достиг подножия лестницы.
Из бокового окна показалась голова лейтенанта Вола.
– Сангстер сказал мне, что вы здесь, - объяснил ой. - Вот я и заехал, чтобы вас прихватить.
– Что новенького? - спросил Грэхем, залезая в длинную машину. - Вид у вас, как у ищейки, взявшей след.
– Кто-то из ребят обнаружил, что свой последний телефонный звонок и Мейо, и Уэбб адресовали одному и тому же ученому мужу по фамилии Дейкин. - Воль нажал на рычаг акселератора, и мощная двуместная машина рванулась вперед; тихонько запел спрятанный под капотом гироскоп. - Так вот, этот Дейкин живет на Уильям стрит, как раз по соседству с вашей берлогой. Вы его знаете?
– Как самого себя. Да и вы должны его знать.
– Я? С какой стати?
Воль крутанул рулевое колесо, с обычной для полицейских бесшабашностью одолевая поворот. Гиромобиль устойчиво держал курс, - седоков же резко швырнуло в сторону. Грэхем ухватился за поручень. Когда
Переведя дух, Грэхем спросил:
– Когда полиция отказалась от муляжей при изготовлении слепков?
– Да уж лет пять, - Воль решил щегольнуть своей осведомленностью. - Теперь мы снимаем отпечатки стереоскопической камерой. Чтобы получить рельефные отпечатки на волокнистых материалах, их снимают в параллельных лучах света.
– Знаю-знаю. Но почему теперь стали применять именно этот метод?
– Потому что он удобнее и к тому же абсолютно точен.
– Его стали использовать с тех пор, как был открыт метод измерения глубины стереоскопического изображения при помощи... Фу ты, черт - бросив на спутника смущенный взгляд, он закончил, - При помощи стереоскопического верньера Дейкина.
– Вот именно. Это и есть тот самый Дейкин. Наше ведомство финансировало его работу. И довольно часто за свои денежки мы имели неплохие результаты.
Воль воздержался от дальнейших высказываний и целиком сосредоточился на управлении. Уильям стрит стремительно приближалась. Ее небоскребы напоминали шагающих навстречу великанов.
Сделав крутой вираж, сопровождавшийся отчаянным визгом покрышки заднего колеса, гиромобиль скользнул с воздушки на спиральный спуск н стал с головокружительной скоростью отсчитывать витки.
Так же стремительно они вылетели на нижний уровень. Воль выровнял машину и сказал:
– Хороша карусель - как раз по мне!
Грэхем проглотил подобающую реплику, уже готовую сорваться с языка. Его внимание привлек стройный корпус приближающегося гиромобиля, длинный и низкий, отделанный бронзой и алюминием. Он молнией промчался им навстречу по Уильям стрит, проскочил мимо, со свистом тараня воздух, взлетел по пандусу к спирали, по которой они только что спустились. Когда он проносился мимо, зоркие глаза Грэхема уловили бледное, осунувшееся лицо и застывший взгляд, устремленный вперед сквозь лобовое стекло машины.
– Вот он! - отчаянно крикнул Грэхем. - Скорее, Воль, - это же Дейкин!
Воль резко рванул руль, разворачивая гиромобиль на месте, потом врубил мощное динамо. Машина прыгнула вперед, нырнула в узкую щель между двумя спускающимися мобилями и бешено устремилась вверх по пандусу.
– Он опережает нас на шесть витков, сейчас будет наверху - подгонял Грэхем.
Понимающе хмыкнув, Воль налег на рычаги, и быстроходная полицейская машина стремительно полетела вверх по спирали. На пятом повороте перед ними вырос допотопный четырехколесный автомобиль. Занимая середину желоба, он на скорости тридцать миль с трудом одолевал подъем. Воль устроил импровизированную демонстрацию подавляющего преимущества двух полноприводных колес над четырьмя. Яростно ругаясь, он вильнул, прибавил газу и обошел драндулет на скорости пятьдесят миль, предоставив водителю трястись себе дальше.