Вторая попытка для попаданки 2
Шрифт:
Я уже собиралась уходить, когда он внезапно продолжил:
— Айви, та история про старого кузнеца, которую ты рассказала принцессе... Она передавалась в моей семье из поколения в поколение. Я никогда никому её не рассказывал. — Он, наверное, заметил страх в моих глазах. — Не волнуйся, я не скажу королю. Теперь. Ты правильно боишься… — он замолчал, словно подбирая слова. — Если Его Величество узнает, он точно не даст тебе спокойно жить. Он предлагает наградить тебя должностью при дворе — ролью личного помощника.
Я только усмехнулась.
— Мы оба знаем, что это не награда, — ответила я. Я слишком много знала. А ещё…. могла
Прямой взгляд командира не сходил с моего лица, читая каждую эмоцию.
— Скажи… в будущем… я был счастлив?
Я сглотнула, не позволяя себе отвести глаза.
— Вы были мертвы.
***
В последующие дни я почти не видела Макса. Он был погружен в работу с законниками, которые завалили его ворохом документов, связанных с принятием наследства. Макс понятия не имел, что делать с большей частью из них.
Я старалась быть рядом и поддерживать его, хоть и понимала в этом еще меньше, чем он. Макс заговорил про своего отца лишь однажды, на следующий день после похорон. Напившись с самого утра, он бормотал, что не хочет быть похожим на отца и что, возможно, если бы он, Макс, был другим, его отец не пошел бы по этому пути.
Я была категорически с этим не согласна.
Тем временем расследование продолжалось. Тед Фуллагар не разрабатывал артефакты в одиночку — у него была большая команда. Следователи должны были выяснить степень участия каждого человека: знали ли они, что именно создавали и тестировали.
Большую часть времени я проводила в больнице с отцом или с Алфиной и Эммой, и другими ликвидаторами, в «Голодном Моряке». Однажды даже встретилась с Билли, мы обсудили различные варианты его будущего и я поделилась мнением о его контрактах — я сама проходила через похожее, выбирая компанию для своего усилителя. На улицу я старалась выходить как можно реже, репортёры внезапно стали проявлять ко мне повышенный интерес и буквально преследовали меня, так же, как и Макса. Отец шёл на поправку, но его отношения с мамой сильно ухудшились — он видел того, с кем она ему изменила, и что ещё хуже — этот человек был одним из его мучителей.
Я не вмешивалась. Их отношения, на мой взгляд, не были счастливыми и здоровыми, и, несмотря на то что я любила их обоих, я считала, что им лучше развестись. И не скрывала своего мнения.
Мама не пыталась говорить со мной о профессоре Лазарусе, а отец вел себя так же, как и раньше. Он по-прежнему считал меня дочерью и не винил в произошедшем, хотя я видела, что это навсегда оставит след в его душе.
Через четыре дня после похорон Теда Фуллагара меня пригласили в кабинет к Клиффорду Паско и он предложил мне новый проект — на этот раз не связанный со шпионажем, а связанный с изобретательством. Мне предложили работать с Лорой над улучшением системы связи нейтрино. Я сразу предупредила их, что мой резерв серьёзно повреждён, скорее всего, навсегда, и что это может сказаться на моей работе. К моему удивлению, они ответили, что зарядить артефакт много ума не надо, а вот создать его — гораздо сложнее.
Лора тоже была там, и как только я вышла, пообещав внимательно изучить условия контракта, она последовала за мной.
— Айви? — спросила она, явно желая поговорить.
Мы спустились на первый этаж башни и сели в приемной. Я не спешила начинать разговор, давая Лоре время собраться с мыслями.
— Макс так и не нашел
Я долго молчала, обдумывая, что ответить. В памяти всплыли слова Фуллагара о том, что Лора отказалась от Макса, выбрав мужчину.
— Не думаю, что Макс обрадуется, если я обманом заставлю его поговорить с вами. К тому же в последний раз, когда мы говорили, вы не хотели о нём ничего знать.
Лора не смотрела на меня, но на её лице было видно напряжение.
— Я боялась. И сейчас боюсь, за Макса и… не только. Мне трудно поверить, что Тед мёртв. Он был чудовищем, для него не существовало границ жестокости. Он умеет отнять последние крохи надежды и смелости. После принятия им наследия наш брак почти полностью распался, и он начал множество судебных разбирательств. У меня… не было таких ресурсов, неожиданно для себя я обнаружила, что мои разработки включены во множество незаконных артефактов, которые продавались в другие королевства.
Она отвернулась, стараясь скрыть боль от воспоминаний. Видимо, ей не хотелось делиться этим со мной, но Макс не хотел её слушать, и она надеялась, что я передам ему эту информацию или же уговорю его поговорить с ней.
— Я продала ему всё, постепенно, пытаясь выбраться из этой ямы, тратя огромные суммы на законников. Мне не нужны были права на мои разработки, но мне нужно было сохранить право опеки над Максом, а для этого мне нужно было избежать судимости. Но… против моего второго мужа, Дрэйвена, тоже начали расследование, из-за его исследований в республике Цитос. И… его выдали республике как цену за начало политических отношений.
Я вспомнила, что Лора уже говорила мне о республике Цитос:
«Никто не помог мне, когда я месяцами умирала в чёртовом каменном мешке в Цитосе, когда меня заставили сделать невозможный выбор»
— Я просто хотела навестить мужа, — продолжила Лора, — и в первое же посещение меня посадили рядом с ним, по сфабрикованным обвинениям, которые в Астурии давно были закрыты. Я всегда считала, что ничто не заставит меня отступиться от Макса, но несколько месяцев в почти пыточных условиях быстро изменили моё мнение о собственных силах. Нас выпускали в комнату с единственным окном раз в неделю, кормили раз в день, и каменный мешок был устроен так, чтобы мы никогда не могли полностью выпрямиться… Тед приходил раз в месяц… давал выбор. Я могла выйти наружу, или Дрэйвен. И тот, кто окажется на свободе, должен был молчать. И конечно, я не смогла бы претендовать на Макса. И так всю жизнь, иначе второй из нас умрёт. Когда Тед пришёл в третий раз, я согласилась, — её лицо исказилось от вины и гнева. На себя. — Я была на пятом месяце беременности.
Последние слова она произнесла совсем без эмоций, словно ей пришлось отрезать от себя все чувства, чтобы рассказать об этом. Возможно, она никому не говорила о том, что произошло.
И сейчас она делала это только ради Макса.
— Вина за этот поступок никогда меня не оставляла, и я знала, что не смогу подвергнуть Дрэйвена ещё большей опасности. Он и так в тюрьме уже пятнадцать лет… из-за того, что связался со мной.
Я молчала, не зная, что ответить на такое признание. Всё оказалось куда хуже, чем я ожидала. Она жила с этим чувством годами, виня себя за отказ от Макса, за то, что жизнь её бывшего мужа была полностью разрушена.