Вторая попытка для попаданки 2
Шрифт:
Люсиль, казалось, была в бешенстве от того, что судья настаивал на ответе. Она постоянно переговаривалась со своими законниками, и смотрела на них так, словно требовала от них возражать. Будто разбиралась в этом лучше них.
— Да, я подумаю, что это попытка кражи моей идеи, — наконец нехотя ответил профессор Лазарус.
— У меня больше нет вопросов, Ваша Честь, — сразу же закончил мой законник. Это было именно то, что нам нужно. Если нам удастся доказать, что Люсиль пыталась подсмотреть за моим артефактом, это уже можно будет назвать
Бывшие одноклассники Люсиль подтвердили, что у девушки был не самый высокий уровень, и они очень удивились, когда она поступила в Ардонскую Академию. Они также подтвердили, что девушка была патологической лгуньей. Люсиль смотрела в пол, горя от стыда, но она и сама понимала, что такие показания сейчас ей на руку. Ей нужно было, чтобы все поверили, что она просто хотела обмануть Макса, а не на самом деле украсть артефакт.
Профессор Лазарус вернулся в зал, теперь, когда он дал свои показания, он мог это сделать. Время от времени он долго смотрел на меня, что-то высматривая. Он даже следил за реакцией моих родителей.
Допрос Марты оказался для меня особенно тяжёлым.
— Она ненавидела Айви. Говорила, что за очками Айви скрывается опухший прыщавый нос с крупными порами, воспаленные глаза, шелушащаяся кожа. Что Айви одевается так, чтобы скрыть рыхлое отвратительное тело. Она иногда говорила нам, что Айви нужна для того, чтобы Люсиль на ее фоне выглядела красивее. И постоянно утверждала, что помогала Айви с учебой, хотя после того как они разъехались, именно результаты Люсиль сильно упали.
Марта с ехидством смотрела на бывшую подругу. Она не простила.
— Как однокурсница мисс Браун и мисс Бэксли, как бы вы описали их отношения? — поинтересовался мистер Гаилли.
— Айви верила, что Люсиль её лучшая подруга. Люсиль могла сделать что угодно, но, хотя Айви было больно, она никогда ничего не говорила и везде ходила за Люсиль, как хвостик. Они были неразделимы до октября прошлого года. А после Айви словно проснулась. Начала огрызаться и на Люсиль, и на меня, и на других, кто издевался над ней. Она отказалась работать с Люсиль в проектах, стала ухаживать за собой.
Профессор Лазарус внимательно следил за Мартой, как коршун. При этих словах он даже потянулся вперёд, выглядя куда более заинтересованным, чем все остальные.
— Люсиль это не понравилось. Она считала, что Айви вышла из-под контроля, и успеваемость Люсиль стала падать. Люсиль пыталась восстановить их отношения, даже приготовила для неё кекс, но Айви… словно стала другим человеком. А теперь я понимаю, почему Люсиль так старалась вернуть её дружбу.
— Возражение, ответ недопустим, так как основан на домыслах! — немедленно прервал Марту мистер Виззак.
— Рассказывала ли ответчик вам что-нибудь об артефакте, который она готовит? — задал новый вопрос мой законник.
— Она, конечно, не могла говорить о своём артефакте, из-за договора и отката, но упоминала, что тот сделает
Законники Люсиль вновь переводили внимание на Макса, даже когда допрашивали Марту.
— Скажите, вы замечали истца и ответчика рядом с молодым лордом Фуллагаром?
— Да, Макс часто обедал и ужинал с Айви и её друзьями… теперь я понимаю, что это потому, что они ликвидаторы.
— Согласитесь ли вы с утверждением, что Люсиль Бэксли ревновала лорда Фуллагара к истцу?
— Да, но это было бессмысленно. Он и не смотрел на неё…
— Отвечайте только на заданный вопрос, — тут же прервал её мистер Виззак.
— Да. Она ревновала.
Показания Марты не были бесполезными. Не смотря на то, что Марта не видела самой кражи, она подтвердила, что Люсиль отчаянно хотела жить со мной, несмотря на ненависть ко мне.
Я понимала, что если бы дело закончилось сейчас, вряд ли мы смогли бы стопроцентно убедить всех членов жюри. Слишком много было слов и зависти. Слишком мало настоящих доказательств.
— В зал приглашается свидетель обвинения, бывшая работница общежития академии, миссис Тома Шортен, — громко объявил судья.
Лицо Люсиль покрылось красными пятнами, а глаза расширились, когда она услышала имя свидетеля. Ее брови жалобно сжались у переносицы, и она с тревогой и гневом посмотрела на своих законников.
С учетом того, что никто не знал настоящих причин увольнения миссис Шортен, для нее участие в судебном разбирательстве могло быть опасным. Мы обсудили это несколько дней назад. Женщина осознавала риск, но верила, что публичность дела сыграет ей на руку — увольнение из Ардонской Академии не улучшало ее ситуацию, а так люди узнают, что она действовала из благодарности за спасение приемного сына.
Кроме того, она очень хотела помочь.
Миссис Шортен невероятно волновалась, когда давала клятву говорить правду, и о том, что понимает, что ложь в суде является преступлением. Через некоторое время она немного успокоилась, отвечая на первые вопросы мистера Симменса, касающиеся её имени и места работы.
— Миссис Шортен, в феврале этого года на вас поступила жалоба о том, что вы проникли в комнату мисс Браун. Вас видели вместе с мисс Бэксли. Это правда?
— Да… и это был не единственный случай, когда мы проникали в комнату мисс Браун.
— Возражение! Вопрос касался только конкретного случая, указанного в жалобе, — тут же вмешался второй законник Люсиль.
Но мистер Симменс лишь едва заметно улыбнулся, понимая, что такая реакция скорее всего отражает отчаяние.
— Миссис Шортен, пожалуйста, отвечайте только на заданные вопросы. Это был единственный случай, когда вы проникали в комнату мисс Браун вместе с мисс Бэксли?
— Нет.
Люсиль с ненавистью посмотрела на женщину, а затем перевела такой же полный ненависти взгляд на своего защитника, словно говоря: "Сделай что-нибудь!"