Вторая попытка леди Тейл 2
Шрифт:
А пророчество рыбака все же сбылось. Своеобразно.
Когда до дяди оставалось уже меньше метра, нервы у меня окончательно сдали. Лодки стали бок о бок, мне протянули руку, и я вроде бы даже за нее схватилась. Но от волнения у меня ослабли коленки и закружилась голова. Шагнула, споткнулась, вскрикнула, отпустила руку встречающего и…
И бухнулась не на дно шлюпки, а в воду.
Вынырнула, зафыркала, завертела головой, пытаясь сориентироваться. Рыбак на лодке уже улепетывал, налегая на весла, а мне… Меня со спины с руганью ухватили под мышки, чуть не притопили, то ли в воспитательных
Дядя так поразился, что даже перестал ругаться.
– Испугалась глубины? – удивленно спросил он. – Козочка, ты чего?
Воды я никогда не боялась и плавала не хуже рыбы.
– Соску-у-училась, – провыла я, крепче вцепляясь в дядю. Живой! Без седины на висках, появившейся когда-то за одну ночь. И боли в ярко-синих глазах еще нет. И…
– Эндрю, чего вы там копаетесь? – громовой рык отца с борта корабля вызвал у меня новые потоки слез. Папа, папочка! Живой…
– Ну, устроила водопад. – Дядя пытался ворчать, но его голос был полон сдержанной нежности. – Давайте-ка, поднимайте нас на борт, простудится же в мокром. Вот дурочка. Коза и есть. Дикая!
Он бесцеремонно подхватил меня на руки, как когда-то в детстве, и понес… домой.
Неважно, что на чужой корабль. Неважно, что там все глазеют и удивляются.
Дом всегда там, где тебя ждут и любят.
Глава 5
– Козочка, ну ты надурила. – Папина рука всегда пахла по-особенному. Дорогим табаком, порохом и немного лошадьми. Я помнила этот запах с самого раннего детства. Он всегда означал безопасность, спокойствие и подарок. Как минимум конфету, которую папа втайне от мамы принес ко мне в спальню после того, как меня лишили сладкого за ужином. За особо «великолепные» подвиги и хулиганства.
– Пап…
– Ну что еще за слезоразлив? Вокруг и так достаточно соленой воды, будь она неладна! – Да, отец никогда не мог выносить моих слез. Именно поэтому я с детства старалась не реветь при нем зря, но, если уж всерьез бедокурила и ждала справедливой выволочки от мамы, всегда бежала к нему и разводила сырость. Папа вздыхал и шел к матери, заступаться за непутевую дочь.
– Роб, иди займись делом. – Мамин голос звучал строго, но я слышала в нем едва заметную дрожь. – Оставь меня с дочерью наедине. Я ее успокою.
Я задохнулась слезами и открыла глаза.
Надо ли говорить, что вместо «успокою» получилось ровно наоборот? Я кинулась маме на шею и завыла так, будто не выдохлась только что.
– Откуда в ней столько воды? – пробормотал кто-то, вроде бы сунувшийся к нам папин бессменный адъютант. Погибнет вместе… Нет, не погибнет, не позволю.
Бесконечные слезы предсказуемо обернулись еще одним обмороком.
Через какое-то время я снова очнулась на койке, укрытая по самый нос суконным одеялом. Со спины я ощутила папин бок. Он, как в детстве, устроился с краю. Головой я лежала у мамы на коленях, и она гладила меня по волосам, а дядя уселся напротив и тяжело вздыхал.
На душе было удивительно спокойно.
– Опять?
– По новой?
Я, не поднимаясь, помотала головой и крепче вжалась в мамины колени.
Представляю, как я всех напугала. А ведь не хотела, но… Еще раз хлюпнув носом, я собралась и затолкала истерику поглубже. Потом пореву, ночью в подушку. А пока… Я перевернулась на бок, встретилась с мамой взглядом. Ой-ой, кажется, она не так все поняла. В смысле, поняла – меня обидели, но уверена, что меня… обесчестили.
– Я в порядке, – пробормотала я, – теперь в порядке. Успела убежать, – шепотом пояснила я маме.
Она дрогнула, напряглась и тут же расслабилась, взгляд стал мягче.
– Я его кастрирую, – так же шепотом отозвалась она.
Я хихикнула и серьезно возразила:
– Лучше на голову.
– Девочки, о чем вы там шушукаетесь? – влез дядя.
– О каких-то гадостях, – мрачно ответил отец. – Кого, говоришь, надо на голову укоротить? Я займусь. Ох, я займусь…
– Но куда смотрела сестра? – Мамина злость сменилась растерянностью. – А ее муж?!
И я застыла. Вроде бы заранее все обдумала, прикинула разные варианты, даже несколько раз прорепетировала, что сказать по поводу родственников. А тут вдруг все слова вылетели из головы.
Знаю одно: громкий скандал нам сейчас не нужен. А он непременно будет, если рассказать родителям все как есть.
Точнее, был бы, если бы я начала рассказывать дома, когда дядя с тетей за стенкой, но мы-то – я завертела головой – на корабле. Собственно, именно это обстоятельство гнало меня в порт, заставило плыть на утлой лодочке и делать всякие глупости. Я не просто хотела побыстрее увидеть родных, услышать их, почувствовать. Мне нужна была вот эта обстановка, чтобы все обсудить заранее, чтобы самый яркий гнев выплеснулся в воду залива, а не в публичное пространство.
Я села. Вдохнула, выдохнула.
Да, рассказывать всю правду я изначально боялась из-за первой реакции. А еще я эгоистично хотела уберечь их от ужасов, которые пережила, но…
Но надо поступить разумно. Только не как в детстве, словно не было долгих лет взрослой и невеселой жизни, просто зареветь и вылить на родителей все до единой проблемы. И чтобы они все решили, все устроили, всех наказали и защитили…
Нельзя. Защищаться будем вместе, как настоящая семья. Генерал Тейл не зря учил, что сила в единстве.
– Пап, поставь полог тишины, – попросила я, одновременно прощупывая каюту в поисках всевозможных следилок и прослушек, особенно таких трудно обнаруживаемых, как «щупальца», которые я цепляла на Эдвина. Думаю, многие умельцы додумались до таких же приспособ, особенно в военном ведомстве. А нам сейчас точно не нужны лишние уши.
– Дочка?
– Козочка?
Мама сориентировалась первой, сначала пустила очищающую волну, затем набросила защитный купол, укрепила его пологом тишины. Я от себя тоже добавила. А дядя встал и банально запер каюту изнутри. Он в магии не силен, его гений в другом: Эндрю Тейл – один из лучших стратегов поколения.