Вторая Попытка. Дилогия
Шрифт:
Во время путешествия по планетам Вилли и Джон много говорили, но только они одни. Никто из сопровождающих и многочисленных гостей не задали посланцу Светлого Мира ни единого вопроса. Казалось, на общение с ним наложено страшное табу.
Встречи с людьми: жителями городов, посёлков, работниками фабрик и заводов проходили более чем странно. Вилли наивно думал, что столь неординарное событие - появление на планетах посланца Светлого Мира обязано было вызвать в обществе небывалый ажиотаж. Толпы восхищённых жителей должны были дённо и нощно, вооружившись разномастными флажками и транспарантами, осаждать жилище Лабера. На худой конец, пылающие энтузиазмом рабочие могли украсить предприятие плакатами, цветами и прочей ерундой. На самом деле всё происходило совсем по иному. Люди тихо, организованно, без всяких телячьих восторгов и бурных выражений чувств, приходили на встречи, с тихим обожанием смотрели
Наконец турне закончилось. Гриз устал неимоверно. Личина представителя Светлого Мира никак не подходила мрачному и нелюдимому, от природы, Лаберу. Он так и не смог полностью вжиться в роль. А может это было к лучшему? Кто знает? Отец Вилли всегда говорил, что нельзя терять индивидуальность. В ином случае общество превратится в стадо, с которым любой прохвост мог сделать всё, что только пожелает. На двух планетах, ещё со времён заселения, личности не поощрялись. Вторая Сила при обработке похищенных старалась привести всех к общему знаменателю, уничтожить человека, как обособленную единицу. Привели себе на беду. Создали монолитный кулак, взвели пружину, которую с течением времени разъела ржавчина ненависти.
В один из дней Лабер посетил космическую лабораторию. Ему объяснили принцип работы биологических генераторов, операционных, импульсной системы, и как через неё происходила транспортировка исходного материала. Тогда Вилли узнал весьма интересную штуку, вернее труднообъяснимый эффект. Импульсная система - всегда являлась загадкой для преобразованных людей. И те, кто занимался её эксплуатацией на данном отрезке времени, крайне смутно представляли принцип действия сложной аппаратуры. Она разбирала живое существо на атомы и в виде компактного сигнала отсылала в намеченную точку. Чем короче был импульс, тем больше получался выигрыш во времени. То есть при помощи сверхкороткого импульса человека можно было отослать в прошлое. Таким образом Лабер мог находиться в мире Третьей Силы ровно полтора года, и не секундой больше. В течение этого срока всегда существовала возможность переправить Гриза в ту точку времени, из которой его извлекли. Но чтобы не произошло наслоения привнесённых знаний на то, чем он владел в момент изъятия, необходимо было их надежно блокировать. В ином случае человек сходил с ума. Уж очень велики были эмоциональные перегрузки. Конечно, информация могла быть извлечена из-под блокады, но только после солидного промежутка времени и, естественно, в контексте с определёнными событиями. Тогда человеческий мозг имел реальный шанс справиться с огромной массой информации без серьёзных последствий. Экты это знали и решили убить сразу двух зайцев. Поэтому, пояснил Джон, когда придёт время расставания, наши медики поступят так же.
После всех треволнений, встреч, экскурсий, перелётов дорогому гостю решили дать отдохнуть. Гриз и Джон с максимальным комфортом расположились в крошечном домике, приютившемся на берегу тихого лесного озера. Хрустальной чистоты вода, пьянящий воздух, тишина удивительно успокаивали расшатавшиеся нервы. Никто их не беспокоил. Подобные уголки покоя культивировались на обеих планетах. Друзья пробыли в уединении почти неделю. Они бродили по лесу в поисках съедобных грибов, а потом пекли их на углях, и с аппетитом уминали сочную, ароматную, слегка горьковатую мякоть, купались в маленьком озерке и загорали на мягкой, шелковистой, стелющейся траве. Вилли соорудил примитивную удочку и с азартом таскал упитанных рыбок, отдалённо напоминающих пескарей, используя в качестве наживки всё те же грибы. Наваристая уха приятно разнообразила стол...
И целых шесть дней нескончаемых разговоров: о Земле, о мире двух планет, о религии, райберах, смысле жизни и многом другом...
Джон слушал рассказы о Светлом Мире, до предела распахнув глаза. Его повергло в ужас повествование о чудовищных войнах, которые низводили в могилу целые народы. О расовой ненависти, которая время от времени захлёстывала страны. О бескрайней жестокости и злобе, которые люди питали друг к другу. О миллионах, позволяющих безропотно гнать себя на бойню, в лагеря, чёрту на рога. О нескончаемых ядерных испытаниях, которые рвали Землю - мать на куски и спекали в комок её внутренности. Очень часто Джон не выдерживал и принимался упрекать Вилли в том, что он слишком много придумывает и наговаривает, видимо от большой обиды, на свою Родину, потому, что никакие разумные существа не могут вести себя подобным образом по отношению к себе и окружающему их миру. Лабер клялся памятью
Особенно бурно Джон реагировал на рассказ Вилли о брошенных детях, детях наркоманах, детях алкоголиках, детях проститутках, детях, умирающих от голода. Его убивало повествование о том, как взрослым, респектабельным, находящимся на вершине властной пирамиды, людям общество безропотно позволяло зарабатывать сумасшедшие деньги на своих отпрысках! Джону стало плохо от чудовищной повести о маленьких поставщиках внутренних органов для обладателей тугих кошельков. У него, привыкшего к трепетному отношению к подрастающему поколению, не укладывалось в голове слова гостя. Джон никак не мог представить себе сам процесс. Врачи, призванные беречь и всячески охранять жизнь и здоровье, не колеблясь ни секунды, спокойно, словно лягушонка, разрезали на части, маленького донора, выбирали из него необходимые органы, упаковывали их в специальные контейнеры, а остальное? Выбрасывали на помойку? Скармливали собакам? Делали колбасу? Джон хватался за сердце, бледнел, краснел, потел, глотал пригоршнями таблетки, пил стаканами микстуру, но верить словам гостя не хотел! Гриз особо не настаивал. Он прекрасно понимал товарища. Основным условием выживания мира двух планет было полное единство и сплочённость во всём. Шатания, метания в разные стороны, а тем более разлад в обществе вели к неминуемой гибели. А дети вообще занимали привилегированное положение, ибо являлись продолжателями дела отцов!
Гриз, дабы успокоить собеседника, принимался рассказывать о хороших, честных людях: гуманистах, правозащитниках, которые, не взирая на многочисленные преграды, происки злопыхателей, преследование властей, отдавали себя служению обществу. О бескорыстных подвижниках, избравших тяжкий путь служения немощным и обездоленным.
Тогда Джон успокаивался. Он был готов часами слушать собеседника, порой смахивал, невольные слёзы умиления и подозрительно шмыгал носом. Такой Светлый Мир нравился ему несравненно больше, и он радовался, когда находил что-нибудь общее между ним и собой.
За день до отъезда у Лабера с Джоном состоялся очень важный разговор. Друзья сидели у камина. Потрескивали дрова. Только что отужинали. Благостная истома охватила Вилли. Ему уже не верилось, что где-то в пространстве шла кровопролитная война, гибли сотни бойцов, кипели страсти. Джон в неизменном сиреневом наряде наклонился в кресле и помешал полешки. Огонь вспыхнул с новой силой.
– Вот так и нам приходится время от времени ворошить наше общество, чтобы не угасло пламя ненависти. Боевой дух должен неизменно находиться на высоком уровне.
– Война не может продолжаться вечно. Всему приходит конец. Что то-гда? По какому пути пойдёт мир двух планет? Кого отправится воевать? А если никто не подвернётся под руку? Тогда как?
– То, что ты сейчас говоришь - государственная измена. Не вздумай никому, никогда, ни при каких обстоятельствах задавать подобные вопросы. Но если сказать откровенно, я ждал, когда ты об этом спросишь. Мне тоже придётся пойти по пути государственной измены и попробовать ответить на них. Ты прав! Война длится слишком долго. К сожалению, мне неведомо, с какой целью создан наш мир. Я не думаю, будто райберы пытались умышленно заработать себе лишнюю головную боль. К чему они стремились? А-а...
– Джон с досадой махнул рукой.
– Не это главное. Меня тоже волнует будущее моей цивилизации. Сомнения губительны, колебания недопустимы, но они неотъемлемая часть нашей жизни. Поэтому с ними приходится считаться. Кстати, не я один мучаюсь над проклятым вопросом - что нас ждёт впереди. У тебя свежий глаз. Ты всё увидел. Самая большая опасность для нас заключена в нас. Я не завидую потомкам. Им, хочешь, не хочешь, придётся решать сложную задачу, рубить гордиев узел, координально менять курс, и может случиться так, что цена манёвра будет через чур, высока.
– Давай не будем заглядывать вдаль, - улыбнулся Гриз.
– Спустимся с небес на землю.
– Ты появился как нельзя вовремя. Лучшего развития событий трудно желать, и мы не имеем права упустить реальный шанс сделать определённые шаги для спасения моего общества. Нам требуется твоя помощь. Мы обязаны воспользоваться фантастически выгодным стечением обстоятельств.
– В чём она будет выражаться? В принципе, я сделал что мог.
– Ты ещё ничего не сделал. Ты только сыграл роль. Явил миру лик. Исходный образец. Подтвердил правоту истин, отображённых в Священной Книге, правда, после некоторой коррекции с моей стороны...