Вторая попытка

Романов Герман Иванович

— Нам нужно перетерпеть обстрел, а там легче будет. Японцы истратят заготовленные снаряды, позже их таскать начнут. Да и волна хорошая, с нижних казематов стрельбу прекратят, и вместо семи останется по четыре шестидюймовых пушки. Так что в весе залпа мы им не уступаем…

Безобразов не договорил, заметив, что один из двухтрубных броненосных крейсеров покинул строй вражеской колонны, хотя попаданий в него явно не было. Поломка? Вроде нет, или тут другое…

— Ваше превосходительство, то «Асама», идет на наши крейсера, своих решили поддержать, тем плохо приходится.

Действительно, поодаль между крейсерами началась серьезная драка — три больших русских «бронепалубника», напичканных дюжиной шестидюймовых орудий каждый, сцепились с четверкой быстроходных вражеских крейсеров адмирала Девы. И хотя три японских крейсера имели по два 203 мм и десяток 120 мм пушек (на «Иосино»

стояло столько же пушек, на четыре шестидюймовых и восемь 120 мм), вот только схватка для них не задалась с самого начала. Более крупные русские крейсера германской и американской постройки просто засыпали противника градом увесистых снарядов в два с половиной пуда каждый. Так что отправка для поддержки «Асамы» была вполне объяснима — сражаться на равных с русскими японцы не могли, как выйти и выйти из боя, просто убежать от них.

Ведь последнее означало неизбежно бросить на растерзание отряд тихоходных крейсеров, что уже сцепились с «богинями» контр-адмирала Иессена. Те при поддержке небольшой «Светланы» принялись наседать на противника, вчетвером на полудюжину. Благо теперь на них за счет снятия почти всех противоминных пушек, совершенно бесполезных в морском бою (оставили только четыре 75 мм ствола), установили четыре дополнительных 152 мм орудия на верхней палубе, прикрытые щитами, доведя число таких стволов до дюжины, как на новейших крейсерах. И преимущество над крейсерами контр-адмирала Уриу оказалось значительным.

— Поднять сигнал «Баяну» — «следовать за „Асамой“, навязать бой»!

Отдав приказ, Петр Алексеевич еще раз посмотрел на японскую эскадру — пять крейсеров Камимуры оживленно стреляли по его четырем кораблям, причем два головных палили по его броненосцу. И никто более не старался выйти из строя, хотя «Баян» уже вывалился из колонны, и, дымя всеми трубами, направился на перехват «Асамы». Крейсер после вооружения в Петербурге, в принципе равен «Асаме», хотя всего чуть поменьше водоизмещением. Зато вооружение соответствует — поставили третье 203 мм орудие и по две 152 мм пушки на верхней палубе со щитами, за центральными казематами, как на японских «асамоидах». Дополнительные стволы были установлены за счет снятия почти всей противоминной артиллерии, кроме восьми 75 мм орудий. Так что важного для японцев перелома в схватке крейсеров не будет, «Асама» против «Баяна» вполне равноценна. Зато четырем его кораблям предстоит сражаться дальше с пятью противниками — и у самураев перевес в бортовом залпе — 20 203 мм и 33 152 мм пушек, на которые отвечают огнем 13 русских 210–203 мм и 34 150–152 мм орудий. Правда, есть еще три 120 мм и 6 105 мм стволов, но это не сглаживает существенную разницу в залпе — примерно 225 пудов у врага, на которые его корабли «отвешивают» снарядов чуть меньше 175 пудов. Перевес у врага на четверть, так что бой до подхода отряда Фелькерзама будет страшным…

Морские десантные роты имелись на каждом русском корабле 1-го ранга, и во время обороны Порт-Артура показали не меньший героизм, чем на бастионах Севастополя. Лишь в мировую войну появились более крупные формирования, которые могли принести несомненную пользу по овладеванию Босфором, благо началось строительство «эльпидифоров» — первых кораблей многоцелевого назначения, способных быть десантными судами, минными заградителями, канонерскими лодками…

Глава 36

— Это хорошо, что итальянцы решили нейтралитет не объявлять до тех пор, пока наши крейсера у них не будут достроены. Чтут условия сделки свято, и при этом стараются хоть один из собственных крейсеров нам всучить за приличные деньги, хотя и не втридорога.

Рожественский ухмыльнулся, читая привезенную из ГМШ депешу. Адмиралу нездоровилось, и он сидел дома, иногда работая в кабинете — по часу только. Врачи не позволяли, а ослушаться их впервые в жизни не мог, его раз в день смотрел лейб-медик, который делал доклад императору. Так что приходилось скрупулезно выполнять предписания и следовать процедурам и приему лекарств. И не ослушаешься, когда за тобой ежесуточно присматривают ординаторы из военно-медицинской академии, которые, тут и гадать не нужно, составляют рапорта куда следует, весьма возможно прямиком во дворец. И то, что в квартире два жандарма, один в штатском, второй в мундире круглые сутки бдят, и в дворницкой тоже, да и привратник сменен. Как-то не привык Зиновий Петрович к такой охране, обычно адъютанта хватало,

а тут сразу полдесятка вооруженных матросов гвардейского экипажа при офицере, а по улице каждые полчаса цокают копыта казачьего разъезда. И с чего такие чрезвычайные меры охраны, совершенно непонятно, ясно одно, что император отдал строжайшие указания, которые выполняют. Но сложилось ощущение, что не будь конца ноября, и не лежал бы уже мокрый снег, то загнали бы его в один из крымских дворцов, да выставили бы в боевое охранение пехотную роту с казачьей сотней.

Посмотрел внимательно бумаги еще раз, чиркнул короткую резолюцию — «поздно, своих кораблей достаточно будет». А так выкупи у итальянцев крейсер, а то и пару, тихоходных, уже устаревших — деньги на ветер выбрасывать. Так же запоздало предложение испанцев выкупить у них ветерана войны с американцами броненосец «Пелайо» и пару больших миноносцев, еще с тех времен, к нему в «довесок». Цену выставили «божескую», причем со скидкой, прямо подмывало прикупить всю троицу по стоимости половины «Цесаревича» — всего семь миллионов рублей. Конечно, торг уместен и цену на два миллиона спокойно сбить можно, ведь намекали ему на эту внушительную сумму, что пойдет прямиком в карман, пусть и «ополовиненная» — отказался категорически от замаскированной взятки. Но и от покупки тоже — мороки с заменой артиллерии много. На «испанце» в носовом и кормовом барбетвх по 320 мм орудию, в бортовых по 280 мм пушке, причем системы «гонтория», совершенно устаревших, на дымном порохе и стреляющих согласно поговорке — «в час по чайной ложке».

Закурил, сморщился от приступа — «стрельнуло». Надрывно болела поясница, ходил весь скрюченный, сгорбился как старик, сидеть в кресле без подложенной подушки не мог — скрежетал зубами от боли.

Задумался, и было, над чем ему поразмышлять — война началась совсем не так, как та, прошедшая. Первый удар нанесли русские, опередив японцев на сутки — лихим наскоком захватили нейтральный порт Чемульпо, потопили там уже японский крейсер «Чийода», а не русский «Варяг» с Корейцем, как на самом деле случилось. Сходу захватили столичный Сеул, взяв под плотную опеку местного короля Коджона. И тот сразу же попросился под русское покровительство, желая пребывать со своей страною под скипетром императора, и править дальше на манер хана хивинского или эмира бухарского, что давно под опекой России пребывают.

Азия-с! Тут игры по своим правилам идут, согласно вековым традициям — раньше императоры Поднебесной сюзеренами для Кореи были, а тут выбор встал между микадо и царем, и он был сделан в пользу последнего. А это означает бескомпромиссную войну с японцами до последнего снаряда — но ни то и шло, раз флот начали перебрасывать, оголив Балтику и Черное море практически полностью, оставив совсем рухлядь.

Министр иностранных дел Ламсдорф встал было на дыбы, открещиваясь от установления протектората над Кореей, и привел десятки вполне разумных доводов. Но тут самодержец уперся, явно по наущению наместника адмирала Алексеева и собственных дядей, кроме генерал-адмирала. По слухам, у последнего состоялся крайне неприятный разговор с братьями и «венценосным» племянником, и Зиновий Петрович догадывался, кто стал причиной тому, что «семь пудов августейшего мяса» внезапно подали прошение об отставки, и заперлись у себя во дворце, ссылаясь на болезни. Правда, выставленная охрана больше смахивала на караул, а это означало одно — дворец стал служить огромной и комфортабельной тюремной камерой.

Это Зиновия Петровича откровенно обрадовало — такой решимости от молодого императора никто не ожидал! И многие были напуганы — ведь если так обошлись с родным дядей, то, что будет с другими казнокрадами?!

Отвлекся, посмотрел на потухшую папиросу между пальцев, смял ее в пепельнице и закурил новую. Снова придвинул бумаги, высчитывая сроки готовности эскадры, той самой, которой он командовал — 2-й Тихоокеанской. В октябре она в поход не выйдет — пока незачем торопиться, броненосцы нужно нормально достроить, включая «Славу». За обычной перегрузкой следует наблюдать внимательно, хорошо хоть решение принято башни со 152 мм пушками не ставить, взамен установить одиночные американские 203 мм орудия, которые будут высылать по мере изготовления вместе с двойным боезапасом. Полтысячи тонн будет выигрыш, и при этом корабли сильнее станут в залпе — американские снаряды на четверть русских тяжелее. А там дело и до «полтав» потихоньку дойдет, так как отечественное производство хронически запаздывает, дай бог только «рюриковичей» довооружить, на них по восемь таких пушек можно поставить, сняв часть шестидюймовых орудий.