Вторая Попытка
Шрифт:
– Переговоры пойдут через тебя, но рядом с пострадавшим расположатся другие корабли. Как быть с ними?
– Я не зря упомянул о заброшенной пусковой. Остальные уйдут к источнику второго сигнала. Он будет, в отличие от первого, продолжительным, сильным, сложным. Пока райберы будут летать, разбираться, мы проведём захват.
– У нас по-любому не хватит времени изловить и посадить в штурмовик кого-нибудь вместо себя. На поимку живности уйдёт уйма времени, а оно тикает против нас. Так кто будет находиться в корабле?
– Гриз, нам придётся пожертвовать Доки и Боки, - тяжело вздохнул супер.
–
– взорвался Лабер.
– Думай, что говоришь!
– Мы тебя понимаем, - спокойно ответил Лоу.
– Не надо кричать. Собак жалко безумно. Только они солдаты и погибнут не просто так, а во имя великого дела. Каждому из нас в жизни приходится принимать сложные и крайне болезненные решения. От этой жертвы зависит многое: успех или не успех предприятия, будущее Третьей Силы. На карту поставлено то, ради чего мы боремся. Колебаться недопустимо. Слишком высоки ставки.
– Давайте подождём ещё немного. Поохотимся, вдруг выловим кандидатов?
– В рубку требуется посадить нечто солидное. Присутствие мышей никого ни в чём не убедит. Кролики тоже не годятся. За более крупными придётся долго гоняться. Они нужны живыми. Наша возня неминуемо привлечёт внимание противника. Вывод...
– Минутку внимания!
– прервал их Джек.
– Разведка донесла - группа из шести десантных кораблей движется в нашем направлении. Я только-только успею покопаться в бортовом компьютере и выставить маяк. Ре-шай, брат, решай скорей!
Вилли сидел, обхватив голову руками, и смотрел на собак. Те, словно понимали, что решается их судьба и беспокойно повизгивали, переминаясь на месте. У Гриза защемило сердце. На глаза навернулись слёзы. Умом он понимал необходимость подобного шага. Джек прав, нужно уметь ловить миг удачи. Но сердце! Сердце не желало мириться с неизбежным. Его трудно уговорить.
Лабер встал и принялся бесцельно бродить по ангару. Вот супер протопал в штурмовик. Лоу мастерил что-то из кучи деталей и блоков, надёрганных отовсюду.
Они уже всё решили, думал Гриз, печально глядя на роботов. Интересно, они вообще сомневаются, переживают, испытывают угрызения совести? Искусственные творения. Чудо генетического и киберганического моделирования. Безупречные создания с широкими возможностями, способные играючи взламывать сложнейшие охранные системы и программы, брать под колпаки, генерировать ложные сигналы, создавать более чем реальные голограммы и фантомов, и ещё чёрт знает что. А способны ли они на элементарное сострадание, умеют ли сопереживать? Неизвестно...
А может так и надо жить - без сомнений, рассуждений, глупой жалости и бесповоротно делать своё дело: стрелять, взрывать, казнить, жертвовать друзьями во имя высших идеалов, которые придумал не ты, и тогда мироздание получит не одну, а две погибшие цивилизации. И кто-то там, наверху, один из бесконечно мудрых, в канцелярии высших сил, подивится нашей глупости, и понимающе улыбаясь, поставит галочки в графе "отсутствуют" против бестолково пропавших миров.
Тогда лучше оставить райберов в покое. Судьба накажет их сама, без посторонней помощи. А с другой стороны получается совсем глупо и неубедительно. Почему всяким гадам дозволено уничтожать население целых планет и не нести за это никакой ответственности? Почему всё так устроено? Кем? Почему мы должны
Если следовать подобной логике, я должен был дать убить вторую дочь. Если бы она у меня была. Для равновесия, так сказать. А затем, в продолжение темы, для пущей убедительности, поцеловать, из чисто непротивленческих побуждений, зло в, заросшую буйной шерстью, задницу. И тогда непременно настанет тот долгожданный час и мгновение, когда ему надоест убивать, терзать, глумиться, насиловать, растлевать, жечь, топить в дерьме, унижать, пить кровь невинных младенцев, и зло возьмёт посох странника и уйдёт в неведомые дали, а над миром немедленно взойдёт солнце мира, заря добродетели, рассвет счастья. Сами собой исчезнут проблемы, и хроническая головная боль, и все без исключения будут ходить, аки идиотики. Ох, и здорово же будет тогда!..
Нет! Я так не умею, рассвирепел Гриз. Пусть его лобзает тот, кому это нравится! А он станет злом для зла и приложит все силы, знания, чтобы восстановить попранную справедливость, и пусть его потом судят, пусть выставляют оценку его действиям, поступкам. Он ответит за всё сполна. Возьмёт на себя ответственность. Пройдёт через потери, боль, горе, раз-очарования. А сейчас он соберёт в кулак всю силу воли, простится с собаками, отдаст им последнее мясо, приласкает в последний раз, поцелует каждого пса в нос и уйдёт не оборачиваясь. Иначе не выдержит, и полетит с ними сам. А на такой шаг он просто не имеет права.
Вилли, не в силах более сдерживаться, спрятался за тормозные двигатели. Он не хотел, чтобы друзья видели его слабость, а тем более слёзы. Гризу потребовалось некоторое время для приведения нервов в порядок. Он не торопясь поднялся на борт. Джек колдовал за пультом.
– Мне никогда не приходилось делать ничего подобного, - сокрушённо признался Лабер.
– Мне тоже. Давай не будем вдаваться в подробности. Рыдания на плече друг у друга излишни. Поверь, не стоит копаться в кровоточащей ране и заниматься самобичеванием. От этого никому лучше не станет. Но одно я понимаю отчётливо - после подобного поступка нельзя оставаться прежним. Каждый серьёзный шаг отнимает то нас что-то, но и прибавляет одновременно. Странная штука жизнь, правда?
Вилли посидел, повздыхал и вышел наружу. Лоу нигде не было видно. По всей видимости, он отправился устанавливать маяк.
Прошло три томительных часа. Поисковая группа проходила в сорока километрах от логова мятежников, когда, как метко выразился супер, маяк "пискнул". Корабли резко сбросили скорость и осторожно, крадучись, направились к месту выхода сигнала. Лоу за шнур проворно затянул передатчик в заранее подготовленную дыру. Друзья затаились - ни звука, ни движения. Корабли сели.