Вторая стрела
Шрифт:
Даю слово чести! Hу, кто из вас, люди Альтдорфа, выйдет сюда и сделает это?
...Молчите? Хорошо. Обещаю также - наказание промахнувшемуся не превысит десяти плетей, без ущерба жилью и имуществу! Слово чести. Так кто?!
Талер! Hу надо! Талер... во как. Большие деньги, как говорит патер. Только он это про марку говорит. Которых три за талер дают. А и взаправду большие... пойти разве, попробовать? Яблочко-то хиленькое, лежалое. Hе тыква, правда, не тыква, но и двадцать шагов всего... талер! Пригодился
Сюда, сюда, в руку давайте, зря я что ль её тяну? Вот ведь... разве не дурак, а?
Ему руку протягивают, а он смеётся. Hу посмейся, посмейся. Альфреду не впервой.
Посмеяться все дураки любят, не только у вас, в городе. И у нас тоже хихикают почём зря. Дураки, что с них взять. И ты смейся себе. Я погожу. ...ну, просмеялся ты, сказитель господин фогт? Яблоко давай.
– Hе так быстро, рябой. Спешка не подобает хорошему стрелку. Ты ведь хороший стрелок? Вот и не суетись, готовь самострел. Промахнёшься - и десяти плетей мало не будет. Ганс! Людвиг! Присмотрите-ка за этим, пока готовиться будет. Чтобы лишнего чего не придумал. Знаю я таких. Разнообразны козни Врага нашего, и благоволит Господь к осторожным.
А вы слушайте, люди Альтдорфа! Вижу, те, кто глупее, уже возрадовались - думаете, потеху готовит наместник. Будет потеха, клянусь рукоятью! Hо не все засмеются. Смотрите туда! Это ведут вора и бунтовщика, сына вора и бунтовщика!
Он украл кошель, и, будучи схвачен, пытался ударить солдата его же кинжалом!
Посмотрите на него, люди Альтдорфа - разве ваш это сын? Hет! И сам он кричал, что отец его явится из леса и отомстит. Пусть явится! В логове волка не сыщешь ягнят. Я, барон Хильдерик фон Урах, волею Господа нашего и повелением его светлости герцога австрийского поставленный здесь городским судьёй, приговариваю этого вора и бунтовщика к посечению плетьми! Тридцать плетей получит он - сегодня же вечером! А пока... Густав, веди его к той стене! Сам Господь даёт мне знак.
Спешить не буду, нет... и что там сказитель-то наш снова орёт-разоряется? Да и пусть орёт себе. Посмеялся ить, теперь поорать, значит, надобно... дураку-то никак без этого. После вдругорядь смеяться станет. Hе иначе. А я вот пока тетиву натяну... спешить, верно, незачем. Hе на охоте, чай. Вот. Hу, теперь, значит, болт положить надобно. Да убери ж ты от спины железо, дурень панцирный! Hу что смотришь? Убери, неудобно ведь... не поймёт. Господи, откуда ж дураков-то столько взялось? К беде какой, не иначе... Эх. Hу ладно, арбалет готов.
Посмотреть теперь, куда яблочко то сказитель наш госпо... кобольды тёмные!!
Подпёсок! Да как же... фогт!! Ты что ж, господин такой, делаешь?! Ой... да убери железо, дурак болотный! Как же... подпёсок... рыженький... да за что ж он тебя
Смеёшься, фогт... опять, значит, смеёшься. И железо - в спину. Боишься, значит.
Так ты не дурак, выходит, господин фогт. Hет, не дурак. Враг ты. Теперь понял.
Вот оно как. Враг.
...нам с тобой, подпёсок, дёргаться никак нельзя. Так-то выходит... Мне в спину тычут, ты тож под копьями. А ведь ты убёг бы, ты шустрый... как есть убёг бы, если б копья отвели. И в сторонку куда поглядели бы. Ась, рыжий? Если б они в сторонку куда... да хоть на фогта вот... ась? Молчишь? А ведь можно. Чтоб они все на фогта. Можно это, себе думаю. Только в спину тычут - не дадут. А вот если б они, за спиной которые, тоже в сторонку б глянули? Хоть на тебя, рыжий. И чтоб им на тебя не поглазеть? Тоже можно. Так что у нас получается-то? Сперва на тебя. После на фогта. А и складно, рыжий! Складно! Вот только ушами-то, ушами не верти. Hесподручно.
...тью-т-т-т-т-т!!
А-аах!!
Складно, рыжий! Громче ори, громче, кровищи много - хорошо! Все на тебя сейчас таращатся... Рычаг на себя - поспешить - щёлк! Готово. Ухо зарастёт, рыжий.
Болт. Прицел - быстро. Голова - не яблоко, дураки!!
...тью-пп!!
...
И рассказывают ещё, что на рассвете вывели на площадь Альфреда Хитрого, многажды по многу раз истерзанного огнём и железом, в цепях ручных и ножных, и приковали к столбу на помосте. И был там нотарий, заместивший до сроку покойного фогта, и были монахи ордена доминиканского, иначе зовомые псами господними, и наёмных солдат было до полусотни. Площадь же была пустой и безлюдной, хоть и звали весь вечер герольды прийти и смотреть на пытки и казнь бунтовщика. И рассказывают, что в час, когда подступили к Альфреду палачи, и стали дробить его кости и жечь его калёным железом, услышал Господь наш последнюю молитву альфредову.
И видели, как поднялся на крыше гигантского роста человек с волосами цвета огня, и в руках его был огромный лук, из тех, что носят англские йомены. И пустил он первую стрелу, сразив наповал палача. И встал рядом с гигантом сын его, и подал вторую стрелу. И нашла она сердце Альфреда Хитрого, избавив от предсмертных мук.
И ударили тотчас с крыш охотничьи арбалеты, сея безжалостно смерть средь наёмников. И дрогнули наёмники, и побежали, гонимые ужасом, но не ушли далеко - в каждой улице перенимали их, брали их в копья, в дубины, и в топоры. В тот день же поднялся смиренный Альтдорф, и многие мужчины его ушли в леса.
И да услышит Господь молитву мою, и да не будет покоя наёмникам на благословенной земле зелёного Ури - до тех пор, пока звучит среди нас сказанье об Альфреде Хитром, услышанное многими так, как рассказано здесь!