Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
Я смотрел на свои руки, держащие сына за горло. Что я делаю! Я убиваю свое дитя!
— Вовка, сынок, я не буду тебя убивать, не бойся, — и мои руки стали отпускать его горло.
«Песня, — услышал я голос внутри себя, — пой песню, — и передо мной появилась жена Люся. — Пой, родной, я так хочу послушать, спой Высоцкого».
Я непонимающе поглядел на сына, но это был не сын, это была теща, которую я держал за шею. У нее кровью налилось лицо, и она хрипела:
— Витенька, сынок, не надо, тебя посодють,
— Не слушай маму, — говорила жена, — она тебе никогда не нравилась. Пой, Витя, тебе станет легче.
— Папочка, не надо, мне больно! — Теперь в моих руках был снова сын Вовка, который закатывал глаза и умоляюще шептал: — Папа, папочка.
Я закрыл глаза и захрипел:
Нежная Правда в красивых одеждах ходила…— Пой, Витенька, пой, — услышал я ласковый голос жены, и мне стало легче.
Открыв глаза, увидел Тору всю в слезах, которую я держал за тонкую длинную шейку.
— Дарчик, милый, не надо, ведь я люблю тебя. — Ее голос проникал глубоко в душу, и я ощутил, что, если убью ее, не смогу жить с той пустотой, которая воцарится в моем сердце.
— Пой, Витя. Пой, — услышал я ласковый голос жены и, чтобы не утонуть в раздирающих чувствах, снова запел:
Солдат всегда здоров, солдат на все готов…— Хорошо, Витенька, продолжай. Ты так душевно поешь!
Слова жены ласкали, успокаивали и не давали задуматься, мне хотелось угодить ей. И я пел. Снова и снова пел из Высоцкого. На «Солдатах группы „Центр“ меня заклинило, и я как чумной повторял и повторял: „Первый-второй, первый-второй, первый-второй…“
В какой-то момент пришло облегчение, и я открыл глаза. Я стоял на коленях, в руках было пусто, меня тошнило, а потом скрутил сильнейший спазм. Из моего рта на пол стала выливаться толчками черная густая масса, и ее было очень много. Вытерев руками рот, я, пошатываясь, встал.
— Шиза, идем искать черный ход.
— Не надо. Мы сейчас перенесемся, — ответила она.
В это время масса, извергнутая мной, стала собираться вместе и формироваться.
— Шиза, давай быстрее. Эта гадость опять собирается.
Я стал пятиться, не спуская глаз с шевелящейся лужи. Меня отвлек приближающийся стук, из-за колонны вышел Божа и встал в черную жижу, которая начала подниматься по костям, облекая их в черную плоть. Что дальше стало со скелетом, я уже не увидел, так как оказался за каменными створками ворот. На них все так же светились письмена, и рядом крутился элементаль, которого я не отпустил, уходя в опасное путешествие.
— Я ухожу, малыш, — обратился к нему, — а ты здесь все закрой, как было, и даже лучше, — добавил я к своему пожеланию. —
— Родзафаги, паразиты-кочевники. В прошлом бич любой системы, куда они попадали. Проникая в человека или в животное, они вырастали в колонию, принимали облик носителя и таким образом размножались. Когда планета погибала, они засыпали и ждали своего часа. Могли пройти тысячи лет, и, если рядом появлялось живое существо, они вселялись в него, проникая с ним в обитаемый мир, и этот мир был обречен.
— А как же тогда они не захватили все миры? — Мне оставалось непонятно, как можно было спастись от такой чумы.
— Микроорганизмы, — ответила Шиза. — Большинство микроорганизмов для них смертельны. Больше я не знаю.
— Так мы заражены?! — В висках застучала тревога.
— Нет, мы бились со стражем матки родзафагов. Кто-то поставил стража, чтобы никто не смог покинуть зараженный саркофаг. И мы не убили его, он сам нас отпустил. Ты, сукин сын, — в сердцах сказала она, — принял единственное верное решение: пропустил через себя очищающий кокон энергии. Увидев, что мы чисты и с нами слишком много проблем, он нас выпустил.
Я шел домой, переваривая услышанное, и мечтал напиться, чтобы больше не вспоминать пережитого кошмара. Поэтому я направился в трактир посидеть, послушать новости и слухи и снять напряжение.
Уж первым в сумерках добрался до усадьбы лигирийца и остановился, пораженный. Еще утром вокруг поместья было ровное пространство, а сейчас его окружал широкий ров. Он обошел ров по кругу, неогороженными остались только ворота. Разведчик понял, что задача Урама усложнялась. Встретившись с сержантом в условленном заранее месте, Уж отозвал его в сторонку.
— Урам, возле поместья происходят странные события. Теперь вокруг забора появился ров, а утром его еще не было. Может, сообщить тану Шарду об этом и повременить с нападением? — Он посмотрел на мрачного сержанта.
— Я не могу, Уж! Обратно я вернусь только в пыточную. Так сказал барон. Мы на рассвете нападем на поместье, и пусть будет, что будет.
— Как знаешь, Урам, но прими во внимание: там может быть сильный маг.
— Спасибо, разведчик, я буду помнить об этом, — ответил сержант.
— Как думаешь действовать? — спросил Уж. — Может, что посоветую.
— Мы окружим поместье и нападем с трех сторон, это будет отвлекающий маневр. Я с поджигателями подожду, когда охрана отвлечется на нападавших, потом проберемся в дом и подожжем его. Всех, кто будет выскакивать из огня, будем расстреливать из арбалетов. В садовом домике живет прислуга, ее свяжем и оставим. Они потом будут рассказывать, что напали разбойники. Про садовый домик барон ничего не говорил, поэтому его поджигать не будем. Вот такой мой план.