Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
Ответная реакция не заставила себя ждать. По окружающим деревьям, кустам и полянам ударил слаженный залп "оцепенения", потом "прах", а по приближающимся деревянным исполинам открыли огонь фаерболами. Шум в лесу мгновенно затих, и только слышно было, как с треском горели медленно бредущие истуканы. Потом налетевший вихрь поднял их и унес высоко за кроны, разметав по лесу.
— Сейчас шаманы за нас примутся, — сказал подошедший краур. — Что с этим делать будете? — показал он на мечущегося хвостатого малыша, который, подвывая, скребся в щит, но уходить не собирался.
— Листик, пусти под щит этого хвостоногого
— Шаманы управляют духами, ритуалы у них долгие, но эффективные. Надо ждать нападения из астрала, — ответила девушка, приоткрыла щит, в образовавшийся проход ловко заскочил хвостатый и бросился к ее ногам. Посмотрел на небо и сказал:
— Сейчас прилетят духи. Плохо, очень плохо. Жур боится. — Он вынул откуда-то две палочки, сел обхватив ноги хвостом, и затянул заунывную песню, покачиваясь и постукивая деревяшками.
— Девочки, быстро ко мне, — скомандовала Листи. Она достала жезл архимага и дождалась прибытия ведьм. — Надо взбаламутить астрал. Но только тогда, когда я скажу. Выбрасывайте как можно больше сырой энергии хаоса. Сил не жалейте, — предупредила девушка.
Все напряженно стали ждать ответного хода лесных шаманов. Караванщик и его охрана выложили на дорогу какие-то камни и сели внутри круга. Крауры сбились в кучку и с надеждой смотрели на магиню. Вдруг она начала множиться, и среди отряда стали появляться ее двойники. Один, второй, третий — больше десятка. От такого зрелища напевающий Жур поперхнулся и замолчал, пораженно разглядывая множество объектов своего обожания.
Листи напряженно замерла, закрыв глаза, и, постукивая жезлом по руке, стала напевать какой-то тихий мотив. Двойники повторяли ее движения и напев.
— Давайте! — громко крикнула она, и из маленьких рогов демониц в небо ударила энергетическая радуга. Листи запела громче и в такт музыки начала двигаться.
Жур вскочил и, подражая девушке, начал синхронно с ней двигаться и напевать тот же мотив.
Грапп смотрел на это зрелище и признавал, что оно было завораживающе красивым. Потом Листи выкрикнула гортанную фразу и взмахнула жезлом. После чего она, ведьмы и демоненок упали без чувств, а иллюзии исчезли. Щит пропал, и отряд остался без прикрытия.
— В круг! — закричал Прокс, желая выстроить оборону по кругу.
— Не надо, — услышал он голос караванщика. — Сьюра все уже сделала.
Охранники демона принесли мягкие коврики и передали Проксу.
— Положите их на ковры, — добавил караванщик, и снова на его лице появилась непроницаемая маска.
В лесу начал нарастать шум. Он становился все громче и громче. Потом, к своему ужасу, члены отряда увидели его источник. Сотни сухих мумий древесников, обходя отряд, прыгали с ветки на ветку, направляясь вглубь леса. На стоящих ошеломленных демонов они не обращали ровно никакого внимания.
Старейший шаман всех племен древесников — Закингур сидел в кругу вождей и шаманов шести племен долины. Он задумчиво молчал, а все ждали его слова. Закингура тревожили видения, которые он получал, проникая в мир духов. Духи предков внимали молча, не отзываясь на его призывы, а духи прорицания пугали бедами, исходящими от пришельцев.
Прибыли гонцы с гор с дорогими подарками и просьбой наказать надменных купцов с верхних слоев мироздания, и вожди приняли подношение.
Пора было говорить, все ждали только его слова.
— Чужаки угрожают нашему лесу, — медленно, взвешивая каждое слово, начал говорить шаман. — Это возвестили духи. Пришельцы ли явились с недобрыми намерениями или беда случится от того, что наши воины нападут на них, духи не поведали мне. — Он поднял голову и посмотрел на вождей: — Что известно о чужаках?
— В караване два десятка разумных, среди них один хуман. Он старший охраны, — ответил старший вождь. — Не думаю, что от них могут исходить серьезные неприятности. Среди них есть маги, но нет путешествующих по изнанке мира.
— Мы пошлем воинов; ты, шаман, поддержишь нас духами. Десятая часть добычи твоя. Я все сказал, — ответил вождь и стукнул по полу хвостом.
Остальные вожди молча ударили своими хвостами. Они поддержали старого вождя.
— Я услышал вас, — ответил шаман, — да будет так.
Утром, когда светило еще не поднялось над верхушками деревьев, войска племен заняли позиции у входа в долину. Охотники расположились по ветвям деревьев, а на дорогу вышли тагочи, специально выращенные деревья, в которые шаманы заперли души принесенных в жертву врагов.
Закингур с ритуальным ножом в окружении десятка шаманов с первыми лучами светила приступил к жертвоприношениям. Перед ним на коленях стояли рабы и пленники. Опоенные зельем, они безразлично взирали на приготовления шаманов. А потом кровь полилась рекой в подставленные деревянные сосуды. Два шамана брали жертву и раскладывали ее на грубо выструганном столе. Закингур надрезал артерию на шее и вонзал нож в сердце. Остальные шаманы были ловцами духов, они пели песнь посмертия и постукивали палочками в такт своему песнопению. Этим ритуалом они ловили отлетавших духов жертв и, порабощая, привязывали их к своим посохам. В крови душа, и она пойдет для наполнения тагочи.
Когда светило стояло уже высоко, жертв не осталось и ритуал был закончен. Закингур разжег костер, вокруг которого расселись шаманы. Старейший из них, шерсть которого была испачкана кровью жертв, стал кидать в огонь пучки сухих трав, и над костром потянулся густой сладковатый дым. Сидящие рядом шаманы вдыхали его, их сознание высвобождалось и поднималось выше и выше над ними, потом над лесом.
Закингур шел по небесным путям к месту встречи чужаков, он видел воинов, сидящих в засаде, толпу тагочи, перегородивших дорогу, и наконец увидел пришельцев. Небольшой отряд спокойно двигался по дороге, не замечая нависшей над ним угрозы. Вот сотни зачарованных дротиков, способных пробивать магические щиты и железную броню, полетели в беспечных чужаков, чтобы осыпаться на землю, не долетев до них. А потом пришел кошмар: тела воинов стали падать на землю, как переспелые плоды. Следом большой участок леса накрыло серое облако, а когда оно растаяло, на земле остались лежать сухие сморщенные тела, бывшие когда-то сильнейшими воинами племен.