Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
Выслушав его, я внес свои коррективы, и они сразу не понравились всей группе "Б".
— План боя утверждаю, но с поправками, — ответил я. — Вы должны сражаться стойко, всех своих возможностей не открывать и, выбив половину эльфаров, проиграть.
А дальше пошла последняя сцена спектакля "Ревизор": "Как проиграть? Как проиграть? Как проиграть?" — и так двенадцать раз подряд.
— Вы сражаетесь с ними не для того, чтобы победить. Вы будете учиться скрывать свои истинные возможности, которые вам понадобятся совсем в другом месте, не в учебном бою, а в реальном. И тот бой для
Я осмотрел притихших вассалов. Они стояли, обдумывая мои слова, и принимали внутри себя какое-то решение.
— Убеди противника, что ты слабее, он расслабится, а ты одержишь победу. — Этими словами я закончил свое внушение.
— С почтальоном Печкиным вы так же сражались? — спросила Мия, и ее вопрос вызвал волну оживления среди воинственно настроенных "бездарей".
Я посмотрел на девушку, и этот взгляд предвещал ей мало хорошего, ну кто ее тянул за язык?
— Ваша милость, что за Печкин, с которым вам пришлось сражаться? — за всех задала мне вопрос… правильно, Эрна, эта девушка всегда лезет наперед и желает все разложить по полочкам.
Чтобы выиграть время и придумать что-то правдоподобное, я решил все свалить на тихоню, она начала, вот пусть и выкручивается.
— Спросите у Мии, она видела.
Все обернулись к ней:
— Тихоня, выкладывай, что за Печкин?
— Я не знаю, — растерянно ответила она. — Когда я вошла в комнату, милорд был весь в крови, и вся одежда на нем превратилась в лоскуты, а сам он глядел на нас так страшно, будто это мы его так разделали. — Мия ловко перехватила мяч на середине поля, обвела защитника и отдала пас мне.
— Милорд? — вся орава обернулась ко мне, в их любопытных глазах горел неугасимый огонь "хочу все знать"!
— Я сидел и чесался, все тело зудело так, что расчесался в кровь и порвал одежду в клочья. Тут в дверь стучат, я подхожу и спрашиваю: кто там? В ответ дверь выбивают "воздушным кулаком". Дверь и я улетаем к противоположной стене, у меня сломан нос, дверь в щепки, а в дверях стоит вот этот "почтальон" с амулетами в руке и улыбается, — показал я на Мию. Я обработал мяч, продвинул его себе на ход и отдал длинный пас девушке.
Ничего не понимающие "бездари" перевели взгляд на Мию.
— Кто дверь снес, Мия? — спросил Штоф. Та, прикусив губу, тихо выговорила:
— Я снесла дверь, мне идриш посоветовал, он был с веником и сказал: "Девочка, там не милорд, там Печкин, бей давай". Вот я и ударила, я же не знала, что там милорд стоит. — Она виновато оглядывала товарищей.
— Так тебе сказал атаковать идриш? — разделяя каждое слово для внушительности, переспросила Эрна. — И ты его послушала?
— Ну да, идриш, — согласилась тихоня и, стараясь быть убедительной, добавила: — Он был самым вооруженным, как вошел, так сразу начал стрелять из веника.
Расспросы на некоторое время прекратились, толпа вассалов стояла и переваривала новости. Они во все глаза уставились на Мию, и по их лицам видно было, что они пытались представить стреляющий веник. Зависли они надолго. Я бы тоже
— Чем же этот веник стрелял? — наконец с недоверием в голосе спросила Мегги. — Я что-то не слышала о таких артефактах.
— Я не знаю, вон у милорда спросите, он лучше знает, его потом этот идриш отмывал от крови этим веником. — Мия сделала финт и запулила в девятку. Зараза, и фразы подобрала двусмысленные.
На меня молча уставились двенадцать пар глаз, рассматривая с большим интересом и под каким-то странным углом зрения. Вся эта ситуация была глупой, бессмысленной, и надо было изворачиваться.
— Хорошо, я вам скажу, и пусть это послужит вам наглядным примером того, с чем вам, может, придется встретиться, и добавит старательности на тренировках. Вы уже слышали, что в Азанар наведываются демоны, разведчика которых я убил, скравы, одного из которых я загрыз. Но они не оставили попыток добраться до меня. — Я остановился и посмотрел на собравшихся и внимательно слушавших "бездарей". — Так вот, я отдыхал в номере трактира и почти дремал, как почувствовал запах серы, потом появился суккуб и сказал: "Дарагой, я так тебэ дольго искаль, стань маэй мюжем на сегодня". После этих слов брови слушателей взметнулись вверх, а уши покраснели. А че, врать так уж врать, чем нелепее ложь, тем легче в нее поверят.
— Суккуба, — поправила Эрна, — суккубов мужского рода не бывает.
— Суккубы могут принимать любую форму, хоть быка, — выдал я на-гора.
Пусть попробуют проверить.
— Он набросился на меня и стал срывать с меня одежды, у него когти были острые, как ножи, но я не растерялся, так как не хотел становиться ни мюжем, ни женой, выхватил меч и отрубил ему рога, а без рогов, знаете ли, суккуб уже не суккуб.
Я глянул на Эрну и захотел ее удавить, она спешила задать вопрос и подняла руку:
— А кто он тогда?
— Гермафродита! — Для полноты впечатления я поднял указательный палец вверх.
Все посмотрели на палец, потом наверх, куда он указывал, и протянули: "Да-а-а?" — как будто знали, о чем идет речь.
— Он заплакал и стал просить прощения, сказал: "Мамой клянусь, больше к мужчинам приставать не буду", — и попросил его отпустить. Ну, я и решил: раз ты осознал и исправился, то иди, и он ушел.
— Вот так прямо заплакал, прощения попросил и ушел? — услышал я голос эльфарки у себя за спиной.
Я обернулся. К нашей группе незаметно, как это они умеют, подошли снежные эльфары и слушали мой рассказ.
— Трепач! — буркнула Тора и отвернулась. Следом за ней со смешками стали поворачиваться остальные "снежки".
— У меня есть доказательства, — сказал я в спину уходящим гордецам.
— И какие? — повернулась Тора, ее глаза смеялись, хотя на красивом лице явственно читалось выражение сосредоточенного внимания.
Я залез в сумку и вытащил на свет доказательства.
— Вот, — открыл я ладонь. На ней лежали перламутровые прозрачные клыки удава, при виде которых эльфары мгновенно замерли, уставившись во все глаза на мою руку. — Ой, это не то. — Я снова сунул руку в сумку и вытащил красные рога, отрубленные у демоницы.