Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
Тут репортеры с телевидения подошли и сразу к нам. "Можно у вас взять интервью для местного телевидения? — спросила меня дама в очках и без перехода засыпала вопросами: — Вы десантники?" Что мне оставалось делать? Я ответил: "Так точно!" — "Вы будете прыгать с парашютом в этом костюме?" — напирала она. "Так точно!" — "Что-то вы немногословны; может, расскажете, чему посвящен ваш прыжок?" — и под нос микрофон сует. Я посмотрел на скалящихся десантников и ответил: "Прыжок мы посвящаем нашему любимому командующему генералу армии Василию Маргелову". — "А почему вы в костюме? — не отставала она и, повернувшись к настоящим десантникам, стала их отчитывать: — Не напирайте, товарищи. Я интервью беру, а вы кадр портите". — "Я в костюме, чтобы противник знал — боеготовность наших вооруженных сил всегда на высоте. Надо будет,
Настала наша очередь идти на самолет. Инструктор шел рядом и прошипел: "Ты бы еще в тапочках пришел".
Еще бы, я шел в импортном костюме, лакированных туфлях, танковом шлеме и с парашютом спереди и сзади. Кто хочешь засмотрится.
Прыгал я последним. Инструктор вызывал по порядку. "Первый пошел, второй пошел", — и хлопал по плечу, десантники красиво уходили в открытую дверь самолета. Дошла очередь до меня. "Прыгал?" — спросил он. "Нет", — ответил честно я и встал напротив проема. Но вместо хлопка по плечу и "пошел", меня просто сильным толчком выкинули из самолета. Когда раскрылся парашют, я был счастлив. Короткого мига полета я не ощутил, Шиза, только напор ветра и рывок. Я посмотрел — надо мной спасительный купол, а внизу лучи яркого солнца отражаются на штиблетах. Вспомнил, что надо убрать у запаски страховочный шнур, чтобы она не раскрылась, и вытащил его. Приземлился я тоже нормально. По щиколотки вошел в мягкую землю, а задом сел на стожок скошенной травы. Рад был, что жив, цел, даже забыл стропы тянуть и меня как дернет, и из ботинок выдернуло, потащило спиной по полю. Помню, весь костюм подрало. Но Люська не ругала. Меня по телевизору показали в новостях, как я врагам грозил. А жена прижималась и щебетала: "Ты, Витенька, у меня герой! Я тобой горжусь! Танька, жена Сергея, спрашивала, что это у тебя на ногах блестит? А ей говорю, это у моего Витеньки туфли лакированные. А она — ах-ах! Вот это, понимаю, офицер. Не то что мой грубиян".
Я замолчал от нахлынувших воспоминаний, в груди как-то сжалось. Все-таки прошлое отпустило меня не до конца.
— А что такое парашют? — прервала мои воспоминания Шиза.
— Это кусок шелка с веревками; когда прыгаешь с высоты, он куполом натягивается и тормозит падение, — стал ей объяснять наши земные технологии.
— А зачем такие риски, не проще использовать антиграв?
— Проще, Шиза, но антиграва у нас еще не изобрели, вот и прыгаем с парашютом.
Она замолчала, переваривая услышанное. Помогло ли ей то, что я рассказал, во мне разобраться, я не знал. Да, честно сказать, и не задумывался. Мы все состоим из противоречий, как в песне — "на лицо ужасные, добрые внутри".
На исходе седьмого дня неожиданно прибежал парламентер, замахал руками и стал орать.
Я вышел на край стены и спросил:
— Что вам нужно, уважаемый гленд?
Как я и ожидал, увидев меня, подгорный вояка открыл рот, опустив бороду на грудь, и уставился на меня.
— Закройте рот, уважаемый, а то муха залетит, и сообщите, что вы хотите. — Я не смог удержаться от маленькой мести за всех порабощенных людей.
— Э-э-э, — протянул он, — там прибыло посольство и просят пропустить.
То, что местные так быстро организовали посольство, меня удивило и насторожило. Не к добру такая скорость. Но проход я проделал и стал ждать посольство.
На меня снизу смотрели пятеро гномов, вернее, скорее всего, глендов, гномам не доверили бы посольство. Они некоторое время молчали, а потом вытолкнули уже знакомого мне хиртрага вперед. Он беспомощно оглядывался, не зная, что ему делать. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я телепортом спустился к ним. Только что я был наверху и вот уже стою рядом, напротив них.
— Уважаемые гленды, разрешите поприветствовать вас от лица всех живущих на другой стороне планеты. С кем имею честь разговаривать? — начал я.
— А вы кто? — в ответ спросил ошарашенный Данавар.
— Точно, я же не представился, — улыбнулся я. — Ирридар тан Аббаи, третий сын барона из рода Гремучих Змей. Здесь проездом, — добавил я.
Вперед вышел кряжистый гленд с цепким взглядом и, слегка поклонившись, представился:
—
— Хорошо, гленд посол, я и мой отряд принимаем приглашение великого глендара. Надеюсь, моя честь и честь моих товарищей не будет подвергаться оскорблениям и попыткам недостойного приема. Так как оскорбления чести у нас смываются кровью. — Взгляд мой тоже стал надменным и холодным, как твердый азот. В голос я добавил немного давления, и гленд часто заморгал, остальные подались на полшага назад.
— Не беспокойтесь, господин барон, к гостям у нас особое внимание. — Посол пришел в себя и вежливо ответил. Его высокомерие несколько поубавилось. Но когда они увидели орков и быков, то побледнели. Хоть тех было и мало, но своими размерами они возвышались над маленькими подгорными жителями, как башни. Орки презрительно оглядели коротышек и молча построились в колонну по двое, взяв меня в середину.
Я решил продолжать удивлять глендов и, поднявшись над землей, полетел не спеша вместе с ними. Послы поехали впереди нас на големах, которых я раньше считал роботами.
Открытый космос. Торговая станция конфедерации Шлозвенг
— Крист, что было интересного за последнюю неделю? — Помощник шефа одной авторитетной криминальной организации, маскирующейся под вывеской "Посредническая контора Бада", посмотрел на молодого парня. От этого вопроса паренек сжался, как от удара, и, запинаясь, начал перечислять.
— Вы знаете, произошла кратковременная хакерская атака на все программное обеспечение. Ее смысл не был понятен.
— Смысл атаки понятен! — прервал его крепкий мужчина с седым ежиком на голове. — Скоро они повторят свою атаку и потребуют денег за безопасность. Ты лучше скажи, что смог выяснить об этих умниках.
— Пока ничего, господин Патерсон, я еще работаю. — Он увидел прищуренные глаза помощника шефа по решению сложных вопросов и быстро затараторил: — Проследить остаточные следы не так просто, на это нужно время, но постараюсь справиться.
— Ты уж постарайся, Крист, мы небедно в тебя вложились, база хакера пятого уровня стоила нам сто тысяч кредитов. Плюс твои долги уже намотали с процентами сорок тысяч. Ты же не хочешь повторения прошлого разговора?
Худой, нескладный парень, сидящий напротив, вздрогнул, он хорошо помнил этот прошлый разговор. Его долго бил Патерсон по кличке Окурок. Это погоняло он получил за то, что любил тушить окурки о свои жертвы. Курил он постоянно и в качестве пепельницы использовал тех, кого истязал. У Криста весь живот и соски долго болели от ожогов. Он проклинал тот день, когда обратился за кредитом, чтобы организовать свою маленькую фирму по продаже небольших вспомогательных программ для бухгалтерии и статистического учета. Брался он и за изготовление программ-"открывашек", способных подобрать пароли. Это было противозаконно, но он нуждался в средствах. Сделал он однажды такую программу и Патерсону. А после обратился к нему за кредитом. У Криста не было обеспечения для получения кредита в банках, но он знал, что "Посредническая контора Бада" кредиты выдает без обеспечения. Почему? Он об этом узнал слишком поздно, когда, взяв в долг пять тысяч, через десять дней должен был отдать первые проценты в размере пятисот кредитов. Он задержался с выплатой, и к нему пришел Патерсон с напарником. Они сначала избили его и забрали все, что у него было. Уходя, они заставили его подписать новый договор, по которому за каждый день просрочки начислялись пени — пять процентов от суммы долга каждый день. Через неделю он пытался сбежать со станции, но был схвачен по дороге и снова жестоко избит. На этот раз ему предложили отработать долги, и он согласился. Его работа заключалась в том, чтобы отслеживать сделки, находить состоятельных людей и подбирать ключ к их счету. Но сколько бы он ни грабил других, его долг только увеличивался. А когда он возмутился, то стал пепельницей для Окурка. Тот вечер он без содрогания не вспоминал. Его сломили, лишив воли и желания спорить.