Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Не жилец, — сказал я, — пойдет на шкуродерню.
Этот полет и мой комментарий охладили все горячие головы. Сопротивление было подавлено на корню разлитым в воздухе ужасом, оно парализовало волю противника и сделало его беспомощным. Хотя это стоило мне изрядного количества энергии.
Дзирды уходили, понурившись, кидая мечи и арбалеты мне под ноги. Последним уходил командир, он бережно положил баннер своей сотни и не оборачиваясь ушел.
Я подождал полчаса. Увидел, что летун зашевелился и застонал. Подошел к несчастному и стал его внимательно
— Жить хочешь? — спросил я его, когда он с трудом поднял на меня свои глазищи. У него не было сил ответить, но он согласно моргнул. — Будешь мне служить; если постараешься, может, потом отпущу! — не терпящим возражения тоном приказал я, влил ему в рот эликсир и подлечил заклинанием.
Через пять минут он был почти здоров.
— Звать я тебя буду Пятницей, меня называй ваша милость. Понял? — добавив угрозы в голос, спросил я. Тот вздрогнул и согласно покивал головой, рожа при этом у него сильно скривилась. — Ничего, привыкнешь, — усмехнулся я. — Ложись! — резко и неожиданно для него прозвучал мой приказ. Дзирдец, не успев подумать, упал на землю. Я надрезал ему руку ножом и стал проводить ритуал привязки с элементами подчинения. Он с ужасом смотрел на мои действия.
— Я теперь раб? — слабым голосом спросил он.
— С чего ты взял? — удивился я. — Просто наладил с тобой связь и сделал так, чтобы ты не смог мне навредить.
— Я видел, ты проводил ритуал подчинения из магии крови, — ответил он, и в его голосе слышались нотки сильного недоверия. Я посмотрел на него более внимательно:
— Ты знаешь про магию крови?
— Я не владею ею, но жрицы нашей богини используют ее. Я много раз видел, как проводили ритуал полного подчинения, ты проделал примерно то же.
— Запомни две вещи, Пятница. Первая: я для тебя "ваша милость" и обращаться ко мне надо на "вы". Второе: я сказал служить, а не быть рабом. А теперь вставай и пойдем.
В лагере нас встречали настороженно и косились на черного. Взгляды были явно недружелюбные. Я дал команду командирам строиться, хиртманы уже слушались меня беспрекословно, глендар был вечно пьян, а указания, что делать и куда идти, кто-то должен был давать. Тем более что я их вдохновлял каждый раз чаркой крепкой настойки.
Перед строем я произнес вдохновенную речь.
— Солдаты! Вы проявили мужество и отвагу. Это ваша первая, но не последняя победа над извечным врагом. В результате умелого маневра хиртов противник сдался, сложил оружие, знамя и покинул сторожевой редут, — сообщил я новость построенным воинам. — Он не смог разрушить веками сложившиеся ценности подгорного народа. — Я помолчал, думая, какие ценности враг хотел нарушить? Отобрать у них самогонку? — Теперь коварный враг не заставит нас мочиться сидя. Мы, как и раньше, будем это делать стоя. Ура! — сказал я первое, что пришло в голову.
Они уже знали, что отвечать надо троекратным "ура!", и по полю разнеслось их слитное и довольное "у-а-а-а". Дождавшись
— Всем по чарке настойки за бравый вид и отличную службу. Командиры, представьте к наградам всех отличившихся. Сми-и-ирна-а! — скомандовал я. — Слушай боевой приказ! Приказываю! Выдвинуться в сторожевой редут и осуществить сбор трофеев. Шаго-ом марш.
Командир на всякий случай отправил разведчиков, и те вернулись, сильно огорошенные и радостные, потому что все оказалось так, как я и сказал. Ночевали мы уже в крепости, а входили в нее под "Прощание славянки". Если разведчики-дзирды и наблюдали за нами, то, думаю, были сильно удивлены составом нашего войска.
Ночевал я опять с подружкой, имени которой даже не спросил, да и бог с ним, с именем, нам и так было хорошо.
Утром за столом встретил похмельного, сурово смотрящего глендара.
— Мы где? — спросил он.
— Мы празднуем твою победу, Грендар. Вчера твои войска без потерь заставили противника сложить оружие и сдаться. Нами захвачен передовой редут.
— Мы что, воюем? — ошеломленно спросил он и как-то беззащитно огляделся вокруг.
А вокруг царило застолье. Немного пришедший в себя второй советник поднял голову и прошамкал: "Я шребую прошолшения башкета", — во рту у него был пучок зелени, который он не успел прожевать прошлым вечером, потому что отрубился.
— Грендар, о тебе будут песни слагать, о тебе и о твоем героическом походе. Так что давай присаживайся и будем продолжать отмечать победу.
Вскоре подтянулись девушки и по заведенной традиции пригубили, закусили и грохнули "Катюшу". От первых куплетов девичьего хора, который грянул как из пушки, глендар свалился с лавки. Ему помогли подняться, и он только махнул рукой, выдул кружку, посмотрел на меня и сказал:
— Его величество меня повесит? — и налил еще полную кружку.
— Почему? — не понял я.
— Потому что глендаров на гиблые тропы не отправляют, их вешают в назидание остальным, — ответил он и присосался к кружке.
— Я неправильно спросил. За что повесит? — поправился я.
— Я открыл начало военных действий королевства и дзирдов. Это война, Ирридар! — Он выпил кружку, но оставался трезв.
— А ты что, сам не можешь ходить походом на черных? — поинтересовался я.
Тот задумался и ответил:
— Могу, если надо отбить то, что они захватили.
— Ну так в чем проблема? Пойдем отбивать то, что они захватили, — обрадовался я. — Кстати, а что они захватили?
— У моего прадеда они захватили крепость, и он не смог ее отбить, за это был низвергнут с Первых ворот на Пятые, — ответил он.
— Вот видишь, у тебя есть все основания начать войну, чтобы вернуться в первую подворотню. Пойдем и захватим эту крепость! — поддержал я глендара.
— Ворота, — опять поправил меня глендар. — Если мы ее даже и захватим, то не сможем удержать, у меня нет сил для этого.
— Тогда мы ее разрушим до основания, друг, — похлопал я его по плечу. — Так что давай продолжать радоваться и праздновать.