Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Подождите, мы еще не пришли, господин Кабрам, — услышал я шепот, находясь под "скрытом".
И почти сразу появилась парочка — помощник управляющего в обнимку с Рабэ. Его рука пыталась задрать подол платья демоницы, а та притворялась скромницей, но не слишком энергично отбивалась.
— У тебя будет все, что ты пожелаешь, — пыхтел Кабрам. — Я накопил достаточно денег. Мы уедем отсюда, подальше от малолетнего урода, я открою свой трактир…
Договорить он не успел. Малолетний урод, это, конечно, был я. Поэтому, не дожидаясь дальнейших оскорблений,
Кабрам вытаращился и попятился. Толстый идриш робко прятал тело жирное средь бочек, он пытался с ними слиться, подвывая, словно филин. Рабэ жестко схватила за шкирку испуганного идриша и притащила ко мне.
— Клади его на лавку, — приказал я демонице, и та, словно перышко, швырнула тяжелую тушу зятя Изи на лавку, которую он приволок сюда для занятий запретной любовью. — Оглуши его, — приказал я, видя, как извивается Кабрам. — Еще, чего доброго, помрет или сойдет с ума.
Рабэ двинула ему в челюсть, идриш слетел с лавки и затих.
— Ты что наделала?! — всполошился я, глядя на неподвижно лежащего Кабрама.
— Это хук левой, — похвалилась она. — Если бы я ударила правой…
— Это уже был бы не хук, — продолжил я за нее, поднимая толстяка.
— А что? — Демоница рассматривала свой кулак, стараясь разгадать, что бы это могло быть.
— Это был бы для него полный… — не задумываясь ответил я, одновременно очищая вонючего Кабрама заклинанием идришей.
Рабэ застыла, подняв голову к потолку, и пыталась, видимо, разгадать мою загадку. Она беззвучно шевелила губами, но я уже приступил к ритуалу, выбросив ее из головы.
Когда в академии я продумывал, как поступить с идришем, то решил кровную связь наложить с демоницей и уже через нее воздействовать на идриша.
Естественно, реакция Шизы была предсказуемой.
— Ты сумасшедший. Ты хоть представляешь, что из этого получится?
— Получится хорошо! — безапелляционно ответил я. — Это будет научный эксперимент. Сдохнуть он не сдохнет, зато я не смешаю свою кровь с кровью этого выродка. Мне противно, это раз, кроме того, не хочу заразиться от него, это два.
Я ушел в боевой режим, а когда вышел, на груди Кабрама был вырезан ножом художественный рисунок, идеально пропорциональный.
— Давай руку, — сказал я Мардаибе.
Она осторожно, с опаской протянула ее и закрыла глаза. Я смело полоснул по вене. Кровь брызнула и разлилась по груди идриша, накрывая рисунок. Я завел речитатив. Кровь задымилась. Рисунок вспыхнул и загорелся темным пламенем, Кабрам застонал, а я усилил голос, завершая заклинание.
К моей радости, Кабрам по окончании ритуала не помер. Он таращился в потолок, его лицо, лишенное отпечатка осмысленности, было пустым, как будто все мысли и разум покинули его. Я магическим зрением посмотрел на его ауру. Она была бирюзовой и стянута тонкой красной полосой. Сложив руки на груди, я с интересом смотрел на то, что получилось. Еще бы понять, что бы это значило…
Вообще, у каждого народа
— Мардаиба, скажи ему, чтобы он поморгал, — приказал я.
— Чего разлегся? Моргай давай, кусок жира! — У демоницы был свой подход к толстяку, и она не собиралась соблюдать политес.
Кабрам усиленно заморгал, а в его ауре появилась красная точка с голубой каймой. Интересно, когда я работал с другими и использовал свою кровь, то такие точки появлялись однородные, цвета моей ауры. Здесь опять двойная.
Ладно, будем экспериментировать дальше, решил я, раз он не помер во время ритуала, то теперь, надеюсь, тоже не помрет, видно, что толстяк живучий, как сто демонов из преисподней.
— То, что сейчас буду говорить, ты будешь передавать ему, — приказал я Рабэ. — Итак, он должен быть преданным мне, Ирридару Тох Рангору. Если он надумает обмануть, предать словом или делом, то должен будет умереть от остановки сердца.
Мардаиба все это повторяла за мной, как клятву, громко и торжественно.
— Он должен быть честным и проворным в работе, — продолжал я, — не обманывать работников, не вступать с ними в половую связь.
— Это что за связь? — уставилась на меня демоница.
— Он не должен с ними совокупляться, — пояснил я. Здесь не существовало понятия полов, женщина — это женщина, мужчина — это мужчина, без всяких там полов. Пол — это пол из досок или камня, и никакой двусмысленности.
— С мужчинами он тоже не должен совокупляться? — уточнила демоница. — Среди работников они тоже есть.
— С ними тем более, — сурово ответил я и продолжил: — Он должен вести дела честно, любить свою жену и оберегать ее, уважать тестя. К работникам быть строгим и справедливым. Нерадивых должен наказывать, добросовестных поощрять. Все наворованное должен вернуть владельцу трактира. Он становится управляющим трактиром, а Изя его помощником. — Я замолчал и стал изучать Кабрама. Теперь его аура напоминала космос с планетами, заселенными микроскопическими жителями, а может, еще меньше. — Пусть встает и приступает к работе, — вздохнул я. — Посмотрим, что получилось.
Кабрам услышал команду и встал. Теперь его глаза были наполнены преданностью и страхом. Сначала он поклонился мне:
— Рад служить, хозяин. — Потом посмотрел на Рабэ и спросил: — Еще есть какие-нибудь приказания, госпожа? — Вел он себя вполне осмысленно, только теперь у него был хозяин и госпожа. Так сказать, издержки нового ритуала.
Довольная демоница похлопала его по щеке:
— Пока нет, малыш. Как появятся, я скажу, а пока иди работай.
— У меня оплата останется прежней или я могу себе взять оплату Изъякиля? — спросил он, и его глаза странным образом одновременно посмотрели один на меня, другой — на Мардаибу.