Вторая жизнь (сборник)
Шрифт:
ВАРИАНТ ПЕРВЫЙ
Дрезден, конец мая 1812 г.
Мой дорогой учитель! Страшная весть уже, конечно, достигнет вас, когда вы получите мое письмо. Я почти присутствовал при катастрофе. На моих глазах император выехал на эту роковую охоту, и на моих глазах его привезли в придворной карете с
Слова не могут выразить горе и тревогу, которые обуревают меня. Я знаю: в последние годы вы испытывали все больше сомнений насчет императора и его действий. Порой я разделял эти сомнения. Ваш ученик не может верить слепо. Вы учили меня смотреть на все при безжалостном свете разума, и уроки эти не пропали даром.
Но вы же учили меня не подчиняться вашим мнениям, если они противоречат моим убеждениям. Я хорошо помню наши многочасовые споры в вашем уютном кабинете. Как я хотел бы сейчас оказаться там! Вы говорили: Бонапарт погубил революцию. Я отвечал: он спас Францию. Вы говорили: он возродил деспотизм. Я возражал: иначе было невозможно избавить родину от банды предателей и взяточников, которые истинно погубили революцию.
Но что значат наши споры теперь, перед его гробом?
Через несколько дней гроб этот начнет свой траурный путь в Париж. Две недели назад император, полный жизни и мощи, промчался этой дорогой через Германию. Тысячи людей сбегались к дороге, чтобы только взглянуть на человека, чья слава затмила славу Юлия Цезаря и Александра Великого.
Что будет с нами, с империей, с Францией? Годовалый ребенок провозглашен императором, при регентстве императрицы. Вы не хуже меня знаете, что в действительности будет править не она. Но кто?
Кстати, что поделывает ваш старый знакомец Талейран? Боюсь, это как раз тот случай, которого он ждал…
Сегодня ночью, страдая от бессонницы, я открыл подаренный вами том Тацита и прочел слова Тиберия: «Правители смертны — государство вечно». Это так. Но через какие испытания предстоит пройти Франции, чтобы жить вечно?
Легионы императора стоят ныне по всей Европе. Что предпримут полководцы? И главное, что будет с восточным походом, планы которого давно перестали быть секретом? Вся Пруссия и Польша наводнены войсками. Говорят, немцы уже дезертируют сотнями. Теперь боятся, что они побегут тысячами.
За несколько часов до смерти императора прискакал курьер из Вильны. Я имел случай говорить с ним. Александр не начнет первым войны, но воля его непреклонна. Император другого ответа, конечно, и не ждал. Но Александр понимает, что Франция и Европа без императора — совсем новая военная и политическая ситуация. Это, впрочем, понимают и в Дрездене. Сегодня утром Коленкур выехал на север. Мало кто не догадывается, что в Вильну. И здесь и в Париже хорошо известно, что он, рискуя милостью императора, упорно возражал против войны с Россией.
Когда-нибудь люди, пережившие эти дни в Дрездене, опишут их в своих мемуарах. Может быть, они расскажут, как вели себя собравшиеся здесь со всей Европы монархи. Саксонский король, когда ему доложили о несчастье, совсем потерял голову. Все глаза обращены к австрийскому императору и его дочери, молодой вдове, правительнице Франции. Дом Габсбургов ныне царствует в обеих империях! На лице императора Франца — непроницаемая
Но довольно. Я посылаю с этим же курьером письмо для моего сына. Ведь 18 июня ему минет двенадцать. Поцелуйте его от меня. Не знаю, когда я увижу вас и его. Пока мне приказано оставаться в Дрездене.
Что происходит в Париже? Ради бога, пишите мне. Я так нуждаюсь в ваших советах.
Государь брат мой! В эти тяжкие для Франции и для меня дни один бог мне опора и надежда. Внезапная кончина императора и супруга возложила на меня вопреки моей воле обязанности верховной власти до совершеннолетия нашего сына. Объятая скорбью Франция ждет, что я выполню священную волю моего покойного супруга. Я знаю, что одним из самых заветных его желаний было сохранить мир и дружественные отношения с Россией, так счастливо установленные несколько лет назад после кровопролитной войны. Мне известно также, что в последнее время между нашими государствами возникли разногласия. Однако моя глубокая вера состоит в том, что эти разногласия могут быть разрешены мирным путем ко благу наших народов и всей Европы. Я надеюсь, что ваш представитель, государь, будет присутствовать при погребении императора в Париже. Мое письмо доставит герцог де Виченца, рекомендовать которого вам нет необходимости. Пользуясь полным моим доверием, он сможет дополнить это письмо беседой…
— Я рад видеть вас снова, — сказал Александр, вставая из-за стола.
— Я хотел бы лишь, ваше величество, чтобы повод для нашей встречи был менее печален, — ответил я.
— Сколько времени мы не виделись?
— Более года, ваше величество.
Он расспросил меня о подробностях смерти императора, несколько раз повторив задумчиво и с глубоким чувством: «Это был великий человек. Да, великий человек…» Царь осведомился о здоровье императрицы и младенца римского короля, спросил об императоре Франце. Однако тон его при этом стал несколько рассеянным.
— Я хотел бы быть с вами вполне откровенным, — сказал царь. Я молча поклонился. — Французская армия и собранные покойным императором со всей Европы войска стоят у моих границ и угрожают мне. Между тем вы прекрасно знаете, что я не давал никакого повода для угроз. Я честно соблюдал наши договоры. Мои требования никогда не выходили за пределы разумного, и они легко выполнимы… Теперь моя армия, как и ваша, стоит близ границы. Если бы я этого не сделал, Россия не простила бы мне легкомыслия. Видит бог, цели мои только оборонительные. Но, как военный человек и политик, вы понимаете, что трудно представить себе более благоприятную обстановку для осуществления моих требований силой…
— Это было бы величайшим бедствием для Европы, государь, — решился я прервать его, но царь продолжал, как будто не слыша:
— Ваши войска в Испании терпят поражения. В Германии неспокойно. Англия тверда, как никогда. Ваши союзники ненадежны. И у вас нет великих полководцев… После двадцати лет смуты и войны вы не можете рассчитывать на твердое соблюдение порядка престолонаследия. Если один из маршалов… или один из членов семьи Бонапартов…
Должен сознаться, я похолодел от ужаса, и мое секундное смущение не укрылось от царя. Как всегда великодушный и безукоризненно вежливый, он тотчас переменил тему.