Вторая жизнь
Шрифт:
– Это не ко мне, - засмеялся я.
– Благодари Бориса Ефремовича, если бы не он, то этого чуда мы бы не увидели.
Клара повернулась к механику и протянула ему руку.
Тот, сняв меховую рукавицу, осторожно пожал ее и смущенно ответил, что ничего особенного не сделал.
В это время Анна пришла к жизни и начала восторженно комментировать окружающее. Она говорила по-русски, иногда сбиваясь на немецкий язык, что очень рада, что не ошиблась, когда уговаривала своих коллег на съемки фильма в Карелии.
Не дождавшись конца ее пространной
Когда мы пробрались к дверям, пришлось откидывать от них снег, благо, что фанерная лопата стояла рядом.
Мы уже открывали дверь, когда сзади раздался мужской голос.
– Товарищи, что тут происходит?
Обернувшись, я увидел невысокого испитого мужичка с недельной щетиной. На нем был накинутый милицейский полушубок, из-под которого виднелась грязная майка и трусы, на ногах разношенные валенки.
– Ты сам то, кто такой будешь?
– нахмурил брови Ефремыч, в то время, как немецкие мама с дочкой с ужасом разглядывали странного русского гуляющего в трусах в тридцатиградусный мороз.
– Я то пожарник, - гордо сообщил мужик.
– А вот кто вы такие, надо уточнить. Почему без разрешения приехали и без спросу в церкву залезли?
Он строго глянул на меня, и по мере узнавания его лицо принимало задумчивое выражение.
– Кгхм, - задумчиво кашлянул он и совсем другим тоном доложил.
– Товарищ Сапаров, здравствуйте, извиняюсь, что сразу не узнал, вы не волнуйтесь, нам разрешили в вашем ресторане проживать в зимнее время. Мы там порядок соблюдаем.
До меня не сразу дошел смысл этой фразы, но через пару секунд все стало ясно.
– Вот говнюки! Устроились на житье у нас в ресторане. Сто процентов Незванцев понятия об этом не имеет, - беззлобно подумал я.
Еще выходя из аэросаней, я обратил внимание на утоптанную тропинку ведущую от дебаркадера в глубь острова. Сейчас же ее происхождение прояснилось.
– И кто же разрешил?
– строго спросил я, смущенного мужичка.
Тот, усиленно моргая и заикаясь, невразумительно принялся объяснять, что бытовка у них холодная, поэтому они с разрешения городского командования перебрались на дебаркадер.
– Понятно, - подумал я.
– Никого они спрашивали, скорее всего, сами устроились в подсобке на кухне. Там камелек небольшой есть, им и греются.
– Так я пойду?
– просительно спросил пожарник, потерявший всю смелость.
– Иди, - махнул я рукой.
– И готовьтесь, обязательно зайду посмотреть, как вы там живете.
Мужичок облегченно выдохнул, обдал нас запахом перегара, и повернувшись побрел обратно в жилье.
Ефремыч, не дожидаясь пока пожарный уйдет, громко засмеялся, отлично поняв, в чем дело. А вот немки и Клара, не соображая, что происходит, вопросительно глядели на меня. После объяснений Эрна с Анной удивленно глядели на меня.
– Как это так? Почему у пожарных нет своего жилья?
– Спросила Эрна.
– Это же невозможно! Прежде
Мы втроем дружно засмеялись.
– У нас все возможно, - наставительно сообщил Ефремыч и с удовольствием добавил.
– Поэтому мы вас и победили.
Я исподтишка показал ему кулак, но Никулин сделал вид, что ничего не понял.
Надо признать, что до этого момента он вел себя достаточно прилично, хотя в тот день, когда я приехал его уговаривать на поездку в Кижи, он побагровел и громко начал орать.
– Сашка, ты с кем связался? С немчурой, фашистами! Не поеду я никуда! На хер мне они сдались, я их до сих пор ненавижу, и видеть не хочу, ни баб, ни мужиков. Я их танком давил, как гнид. После боя железной щеткой мясо из гусениц вычищал. И не уговаривай, не поеду и все! В прошлом году к нам приезжали двое, так я даже на работу не вышел, чтобы их поганые, фашистские хари не видеть. Как у нас в газете в войну писали - увидел фашиста, убей.
Лишь после того, как я сообщил, что дед у Анны был расстрелян фашистами в Моабите, он сменил гнев на милость и нехотя сообщил, что так и быть поможет с транспортом. Однако беседу о приличном поведении пришлось все же провести
Но, даже с дочерью и внучкой соратника Тельмана, он не мог сдержаться, чтобы не уесть их прошлым.
Однако те отнеслись к подколке Ефремыча спокойно. Эрна согласно кивнула головой.
– Конечно, мы очень благодарны вам за избавление нашей страны от власти Гитлера и его партии. Вы наверно воевали херр Никулин?
Ефремыч молча мотнул головой, но продолжать разговор на эту тему не стал.
Нарушив неловкое молчание, я предложил начать осмотр собора.
Однако внутри смотреть собственно было нечего. Ни алтаря, ни икон в церкви не было. Только гора бревен и досок говорили о продолжающейся долгие годы реставрации. Но так казалось только мне и Ефремовичу. Женщины с восторгом разглядывали потемневшие от прошедших сотен лет бревенчатые стены и свежие осиновые лемеха, приготовленные для замены старых на куполах.
В общем, провели мы на экскурсии часа два, после чего, выпив кофе из термосов и заправившись бутербродами, отправились обратно в город.
Идти, разбираться с пожарными, поселившимися в ресторане, совершенно не хотелось.
– Позвоню Незванцеву, пусть он разбирается на своем уровне с их начальством, а мне чего встревать?
– решил я.
Обратно, по накатанной колее мы добрались до города гораздо быстрее.
Аэросани, взревев, спустились на лед и умчались в сторону гаража, оставив нас на берегу. Во второй половине дня солнце уже ощутимо припекало, и между сугробов начинали пробиваться тонкие ручейки.
Мы шли до гостиницы пешком, и все это время я слушал от спутниц восторженные дифирамбы северным красотам, и рекомендации что надо делать все возможное, чтобы как можно больше людей узнали и увидели это чудо.