Второе дыхание
Шрифт:
Я подумал, что Джордж, пожалуй, давно бы бросился на жену с кулаками, если бы сама Гленда не казалась облаченной в незримые, но непроницаемые доспехи.
Мы с Джет молча отступили. Белл, шедшая позади нас, выглядела озабоченной и повторяла:
— Извините… Извините, пожалуйста…
— Ничего-ничего, — сказал я, но Белл это не успокоило. Пожалуй, двух коротких слов тут было мало.
Мы прошли через стоянку Джорджа и остановились у «Хонды» Джет. Я оглянулся на большой дом Лорикрофтов. Сплошное процветание и покой… «Папиросная бумага
— Белл… — неуклюже взмолился я. — Брось Ньюмаркет, переезжай к Крису, в Лондон.
Она замотала головой еще прежде, чем я успел договорить.
— Не могу. А потом зачем? Крису я не нужна. Он сам так говорит.
Ни Белл, ни Джет не ощущали той тревоги, от которой у меня переворачивало нутро и стягивало кожу на голове. Я подумал, что это, пожалуй, и есть то самое беспокойство, про которое моя бабушка говорит, что ей «не по себе». Но я никак не мог понять, что породило эти ощущения: разум, инстинкт или просто усталость.
И тем не менее я сказал, стараясь, чтобы это звучало как можно убедительнее:
— Белл, я серьезно! Уезжай из Ньюмаркета. У меня что-то вроде интуиции… можешь назвать это предчувствием… называй как угодно, но тебе надо уехать.
— Ты просто болен! — сказала Джет.
— Может быть… Но все равно, Белл, уезжай из Ньюмаркета немедленно!
Они с Джет обе были озадачены моей настойчивостью, но тем не менее начали колебаться. Я не мог рассказать Белл, что ее отец, ее босс, Квигли и Робин Дарси являются участниками преступного сговора, что они поставляют в разные страны, где царит беззаконие, многим кликам, многим тайным братствам, сведения о том, как приобрести крошечные кусочки расщепляющихся материалов. А если собрать много таких крошечных кусочков, они превращаются в угрозу, в силу… в ядерную бомбу.
Все четверо торгуют смертью. Они не могут не знать этого.
И наверняка один-два среди них и сами по себе смертельно опасны.
Лорикрофт, разведчик и собиратель материала для выгодных сделок, с его уверенностью в собственном превосходстве, и при том, что его жена вот-вот нападет на след его тайных операций, пожалуй, ближе всех к тому, чтобы взорваться.
Я думал, что Лорикрофт опасен. Что он способен убить так же бессердечно, как и любой из его хладнокровных клиентов.
— Если Гленда захочет уехать, — сказал я Белл, — возьми ее с собой.
Белл покачала головой.
— Я вернусь через час, — сказал я и попросил Джет отвезти меня на своей машине на другой конец города.
— В больницу? — с надеждой спросила она.
— Типа того, — ответил я.
Глава 10
В больнице, которая была мне нужна, лечили лошадей.
Я заранее позвонил туда, чтобы договориться о встрече, и в холле Центра по исследованию заболеваний лошадей меня ждала женщина с цветочным именем Цинния. Она сообщила, что проводит любые исследования, но ее основная специальность — ядовитые растения и их влияние на лошадей.
Именно
Циннии на вид было около пятидесяти. Из-под ее рабочего белого халата виднелась серая фланелевая юбка. Несмотря на свое красочное имя, Цинния носила короткую стрижку — волосы у нее были седые, — туфли без каблуков, губы не красила и вообще выглядела какой-то усталой. Со временем я догадался, что это не от недосыпа, — она всегда такая.
— Доктор Стюарт?
Цинния встретила меня без особого энтузиазма, смерила взглядом, вопросительно вскинула брови, увидев Джет — Джет наотрез отказалась подождать в машине. Когда я сообщил, что Джет профессиональная сиделка, брови Циннии опустились на место, и нас пригласили пройти вслед за этим экзотическим цветком в лабораторию. В лаборатории теснилось целое стадо микроскопов, центрифуг, измерительных приборов и газовый хроматограф. Мы уселись на высокие лабораторные табуреты. Мне по-прежнему было нехорошо.
— Кобылка мистера Гарви, — ровным тоном начала Цинния, — поступила к нам в центр с тяжелыми симптомами расстройства пищеварительного тракта. К тому времени, как меня вызвали сюда, к ней, — это было вечером в воскресенье, — животное впало в состояние коллапса.
Цинния подробно описала все свои действия. Поскольку лошади от природы лишены механизма антиперистальтики — или, проще говоря, рыгать они не могут, — действия Циннии состояли в основном в промывании желудка и обильном питье — слава богу, кобылка еще могла пить.
— Я была практически уверена, что лошадь съела какую-то разновидность растительного яда, который истолкли и подсыпали ей в сено, потому что образцов листьев или стеблей ядовитых растений в сетке с кормом, которая поступила вместе с кобылкой, мне обнаружить не удалось. Я рассчитывала, что лошадь падет, и тогда мне удастся исследовать содержимое желудка, но животное цеплялось за жизнь, и потому мне пришлось обходиться образцами экскрементов, имевшимися в изобилии. Я полагала, что животное могло съесть амброзию полыннолистную. Это растение очень ядовито, его поедание часто влечет за собой смерть лошади. Оно воздействует на печень и обычно воздействует хронически, но может вызвать и острый приступ, как у кобылки Гарви.
Она помолчала, обвела взглядом нас с Джет, увидела, что мы во всем этом плохо разбираемся, и уточнила:
— Вы знакомы с senecio jacobea?
— Да нет… — признался я.
— Попросту говоря, амброзией, — Цинния чуть заметно улыбнулась. — Она обычно растет на пустошах. Согласно государственному постановлению о сорных растениях 1959 года она является вредным сорняком, так что, если вы ее встретите, ваша прямая обязанность — ее уничтожить.
К сожалению, ни Джет, ни я не имели ни малейшего понятия, как выглядит эта вредная травка, так сказать, на корню. Мы спросили, как ее узнать, и Цинния принялась объяснять: