Второе кольцо силы
Шрифт:
Дон Хуан настаивал на том, что центральной проблемой мага является восприятие, и в соответствии с этим он и дон Хенаро во время нашей последней встречи инсценировали великолепную катароическую драму на вершине горы. После того, как они заставили меня произнести слова благодарности в громких ясных выражениях каждому, кто когда-либо помогал мне, меня пронизало воодушевление. В этом пункте они захватили все мое внимание и повели мое тело к восприятию единственного возможного акта в пределах своей системы соотношений: прыжка в пропасть. Этот прыжок был, практически, свершением моего восприятия не как обычного человека,
Я так ушел в записывание своих мыслей, что не заметил, что Нестор и Паблито перестали говорить и что все трое смотрят на меня. Я объяснил им, что у меня нет способа понять, что произошло в связи с этим прыжком.
– Здесь нечего понимать, – сказал Нестор. – события просто случаются, и никто не может сказать, как. Спроси Бениньо, хочет ли он понять.
– Ты хочешь понять? – спросил я шутливо Бениньо.
– Будь уверен, что хочу! – воскликнул он глубоким низким голосом, так, что все рассмеялись.
– Ты индульгируешь, говоря, что хочешь понять, – продолжал Нестор. – так же как Паблито индульгирует, говоря, что он ничего не помнит.
Он взглянул на Паблито и подмигнул мне. Паблито опустил голову.
Нестор спросил меня, не заметил ли я чего-нибудь в настроении Паблито, когда мы собирались прыгать. Я вынужден был признать, что был не в состоянии обращать внимание на такие тонкости, как настроение Паблито.
– Воин должен замечать все, – сказал он. – это его специфическая черта и, как Нагваль, в этом заключается его преимущество.
Он улыбнулся и сделал нарочитый жест замешательства, закрыв свое лицо шляпой.
– Что именно я упустил в настроении Паблито? – спросил я его.
– Паблито уже прыгнул, прежде, чем он переступил край, – Сказал он. – ему больше ничего не нужно было делать. Он мог с таким же успехом сесть на краю вместо прыжка.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Паблито был уже распавшимся, – ответил он. – именно поэтому он думает, что потерял сознание. Паблито лжет. Он что-то скрывает.
Паблито начал говорить со мной. Он бормотал какие-то невразумительные слова, затем махнул рукой и плюхнулся обратно на свой стул. Нестор тоже начал что-то говорить. Я остановил его. Я не был уверен, что понял его правильно.
– Было ли тело Паблито распавшимся? – спросил я.
Он долго всматривался в меня, не говоря ни слова. Он сидел справа от меня. Он молча пересел на скамейку напротив меня.
– Ты должен серьезно отнестись к тому, что я говорю, – сказал он. – нет способа повернуть назад колесо времени к тому, чем мы были перед прыжком. Нагваль сказал, что быть воином – это честь и удовольствие, и что судьба воина – делать то, что он должен делать. Я должен рассказать тебе безупречно то, чему я был свидетелем. Паблито был распавшимся. Когда вы подбежали к краю, только ты был плотным. Паблито был похож на облако. Он думает, что был близок к тому, чтобы упасть ничком, а ты думаешь, что держал его за руку, чтобы помочь ему добежать до края. Никто из вас не прав, и я не сомневаюсь, что для вас обоих было бы лучше, если бы ты не поддерживал Паблито.
Я ощущал еще большее замешательство, чем прежде. Я искренне верил, что он правдиво излагает то, что он воспринял, но я помнил, что я только держал Паблито за руку.
– Что случилось бы, если бы я не вмешался? – спросил я.
– Я не могу ответить на
– Что ты делал после того, как мы прыгнули? – спросил я Нестора после долгого молчания.
– Сразу после того, как вы оба исчезли, – сказал он, – мои нервы были так потрясены, что я не мог дышать, и я тоже потерял сознание, не знаю, на какое время. Я думал, что это длилось один момент. Когда я снова пришел в себя, я оглянулся вокруг, ища Нагваля и Хенаро. Они ушли. Я бегал взад и вперед по верхушке той горы, зовя их, пока не сорвал голос. Тогда я понял, что остался один.
Я подошел к краю утеса и попытался отыскать знак, который дает земля, когда воин не собирается возвращаться, но я уже пропустил его. Я понял тогда, что Хенаро и Нагваль ушли навсегда. До этого момента я не осознавал, что обращаясь ко мне, когда прощались с вами, когда вы побежали к краю, они помахали руками и попрощались со мной.
Обнаружить себя одного в то время дня на том пустынном месте было больше того, что я мог вынести. Одним махом я потерял всех друзей, которых имел в мире. Я сел и заплакал. А когда я испугался еще больше, я начал вопить во всю мочь. Я во все горло выкрикивал имя Хенаро. К тому времени стало очень темно. Я больше не мог различить окружающих предметов. Я знал, что, как воин, я не должен индульгировать в своей печали. Чтобы успокоиться, я начал выть, как койот, так, как меня научил Нагваль. Спустя некоторое время после начала вытья, я почувствовал себя немного лучше, так что я забыл свою печаль. Я забыл о существовании мира. Чем дольше я выл, тем легче было ощущать тепло и защиту земли.
Так прошло, должно быть, несколько часов. Внезапно я ощутил внутри себя толчок позади горла и колокольный звон в ушах. Я вспомнил, что Нагваль сказал Элихио и Бениньо перед их прыжком. Он сказал, что это ощущение в горло приходит как раз перед тем, как человек готовится изменить свою скорость, и что звук колокольчика является средством, которое человек может использовать для выполнения всего, что ему потребуется. Тогда я захотел стать койотом. Я посмотрел на свои руки, которые были на земле передо мной. Они изменили форму и стали похожи на лапы койота. Я увидел койотную шерсть на руках и груди. Я был койотом! Это наполнило меня таким счастьем, что я стал кричать, как должен кричать койот. Я ощущал у себя зубы койота, его длинную заостренную морду и язык. Каким-то образом я знал, что я умер, но это не тревожило меня. Для меня не имело значения – превратиться в койота или умереть, или остаться живым. Я пошел на четырех лапах, как койот, к краю обрыва и прыгнул туда. Ничего другого мне не оставалось делать.
Я ощутил, что я падаю и мое койотное тело перевернулось в воздухе. Затем я снова стал самим собой, кружащимся высоко над землей. Но прежде, чем упасть на дно, я стал таким легким, что больше не падал, а парил. Воздух проходил через меня. Я был таким легким! Я поверил, что моя смерть, наконец, входит внутрь меня. Что-то размешало мои внутренности, и я распался, как сухой песок. Там, где я был, было мирно и превосходно. Я каким-то образом знал, что я был там, и тем не менее, я там не был. Я был ничто.