Второе правило волшебника, или Камень Слёз

Гудкайнд Терри

Он посмотрел на нее долгим взглядом и сжал в кулаке эйджил.

— Коснись моей руки. Не трогай эйджил, только мою руку.

Кэлен дотронулась до сжатых пальцев. Закричав от боли, она тут же отдернула руку. Она трясла кистью, пока боль не утихла, и, отдышавшись, спросила:

— Но почему не было больно в первый раз?

— Я не держал эйджил.

— А почему тебе самому не больно, когда ты его держишь?

Ричард по-прежнему сжимал эйджил в кулаке.

— Мне больно. Мне всегда больно, когда я его держу.

Кэлен не верила своим ушам:

— Ты хочешь сказать, тебе сейчас так же больно, как было мне?

— Нет.

Моя рука защитила тебя. На самом деле боль гораздо сильнее.

— Мне нужно узнать, насколько.

— Нет. — Он выпустил эйджил. — Я не хочу, чтобы ты хоть раз испытала такую боль.

— Ричард, прошу тебя! Я хочу знать. Я хочу понять.

Ричард поглядел ей в глаза и тяжело вздохнул.

— Есть ли такая просьба, в которой я могу тебе отказать? — Он снова взял эйджил в руку. — Только не хватай его: ты не сможешь достаточно быстро разжать пальцы. Только коснись. Задержи дыхание и стисни зубы, чтобы случайно не прикусить язык. И напряги мышцы живота.

Сердце ее учащенно забилось. Она медленно протянула руку. Она вовсе не жаждала испытать такую боль, но она хотела знать, ибо эта боль стала частью Ричарда. Она хотела знать о нем все. Даже то, что несет муку.

Это было все равно что коснуться молнии.

Боль пронзила руку и вгрызлась в плечо. Кэлен опрокинулась на спину, потом перекатилась на живот, сжимая онемевшее плечо здоровой рукой. Рука висела как плеть. Кэлен была ошеломлена и испугана таким натиском боли. Она кричала, уткнувшись лицом в грязный пол, а Ричард ласково гладил ее по спине. Она рыдала оттого, что поняла теперь, хотя бы чуть-чуть, что ему довелось вынести.

Когда она наконец смогла сесть, Ричард смотрел на нее, по-прежнему держа в руке эйджил.

— Тебе сейчас так же больно?

— Да.

Кэлен ударила его кулаком в плечо.

— Брось его! — прохрипела она. — Прекрати!

Ричард разжал пальцы, и эйджил повис на цепочке.

— Я держал его, чтобы отвлечься от головных болей. Веришь или нет, но это помогает.

— Боли теперь стали сильнее?

Он кивнул:

— Если бы Денна не научила меня терпеть боль, я бы давно уже был без сознания. Она научила меня справляться с болью, сделала меня устойчивым к ней, чтобы продлить мои мучения.

Кэлен всхлипнула:

— Ричард, я...

— То, что ты почувствовала, — это меньшее, на что способен он. — Он коснулся стержнем своей ладони. Брызнула кровь. — Эйджилом можно кромсать плоть. Дробить кости. Денна очень любила ломать им мне ребра. Я слышал их хруст. Кости до сих пор еще не совсем срослись, и мне больно, когда я ложусь или когда ты меня обнимаешь. Впрочем, эйджил способен и на большее.

С его помощью можно убить. Одним прикосновением. — Он помолчал, глядя в огонь. — Денна подвешивала меня к потолку за связанные за спиной руки. Она пытала меня часами. Пока я был в сознании, я умолял ее прекратить пытку, но она меня не слушала. Никогда. У меня не было никакой возможности освободиться, и она тоже называла это обучением. Я умолял ее убить меня, но напрасно. Я убил бы себя сам, но ее магия не позволяла мне этого сделать. Она заставляла меня вставать на колени и просить ее продолжать пытки. Я делал все, что она приказывала. У нее были подруги, и она иногда разрешала им тоже со мной... поразвлечься.

Кэлен сидела не шелохнувшись. Ей было трудно дышать.

— Ричард, я...

— Каждый день она брала меня за ошейник и приводила в специальную комнату, где ей никто не

мешал упражняться с эйджилом. Весь пол там был залит кровью. Моей кровью. Иногда она пытала меня с утра до вечера. А потом ночью... Вот что значит для меня носить ошейник. Можно бесконечно рассуждать о том, что он мне поможет, и о том, что у меня нет выбора, но ошейник означает для меня именно это. Я совершенно точно знаю, что ты сейчас чувствуешь. Тебе кажется, что кожа твоя сожжена, мышцы разорваны и раздроблена кость. Теперь представь себе эти ощущения во всем теле и каждый день. Вот что значит носить ошейник Морд-Сит. И добавь еще безнадежность и мысли о том, что никогда больше не увидишь того, кого любишь. Я лучше умру, чем снова надену ошейник.

Кэлен потерла плечо. Все было именно так, как он описал. Она не могла ни говорить, ни думать. Да и кто в таком состоянии способен на разговоры? Она сидела и смотрела на него, а Ричард не отрывал глаз от огня. По щекам ее бежали слезы. Ей было больно за него.

Потом она внезапно услышала свой голос, хотя дала себе клятву не спрашивать его об этом:

— Денна сделала тебя своим мужем. Это правда?

Ричард не стал увиливать.

— Да, — прошептал он, не оборачиваясь. На щеке его блеснула слеза. — Откуда ты знаешь?

— Два квода под предводительством Деммина Насса настигли меня. Даркен Рал наложил на них заклятия, против которых была бессильна магия Зедда. И моя тоже. Зедд не мог даже пошевелиться: заклятия сковали его. Деммин Насс рассказал мне о том, что случилось с тобой. Он сказал, что ты умер. Тогда я призвала Кон Дар и убила его.

Ричард прикрыл глаза.

— Я был не в состоянии остановить ее. Клянусь, я пытался. Но ты не можешь себе представить, что она со мной вытворяла. У меня не было ни одного шанса. Она могла делать со мной все, что угодно. Ей не хватало дня. Она хотела пытать меня и ночью.

— Как может человек быть столь жестоким?

Ричард посмотрел на эйджил и медленно сжал его пальцами.

— За нее взялись, когда ей было двенадцать лет. Ее обучали этим же эйджилом. Тем, что сейчас на мне. Все, что она делала со мной, проделывали с ней. День за днем. Год за годом. На глазах у нее убили ее родителей. И некому было помочь ей. Она выросла на кончике эйджила, не видя никого, кроме своих мучителей. Она даже не знала, что на свете существуют надежда, сочувствие или любовь. Можешь ли ты представить себе весь этот ужас? Жизнь, состоящая из бесконечной боли. Они отняли у нее тело и душу. Сломали ее. Сделали одной из них. Даркен Рал лично занимался этим. Когда она мучила меня, эйджил причинял ей такую же боль, как и мне. Вот тебе пример магии. А однажды Даркен Рал избивал ее несколько часов, потому что решил, что она слишком мягко ко мне относится. Он содрал ей кожу со спины. — Ричард опустил голову. Он плакал. — И в конце ее жизни, наполненной безумием и болью, пришел я и, сделав свой меч белым, пронзил ее сердце.

Перед смертью она попросила меня взять этот эйджил, чтобы я никогда не забыл о ней. Ей нужно было, чтобы хоть кто-нибудь понял ее. Это было все, чего она хотела: чтобы кто-нибудь понял и не забывал ее. Я поклялся, и она повесила эйджил мне на шею. А потом просто смотрела, как я поднимаю меч, чтобы убить ее. Она надеялась, что у меня достанет силы ее убить. Вот как можно сделать человека столь жестоким, как ты выражаешься. И если бы я мог, я бы оживил Даркена Рала ради того, чтобы иметь возможность убить его еще раз.