Второе пришествие
Шрифт:
«Немедленно прекращай! — вскипел я. — Это слишком опасно! Сам будто бы не знаешь пословицу о том, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Дурные опыты не доведут до добра!»
«Сравнение необъективно, — безразлично отозвался Эфир. — Потеря наружного носа допустима, поскольку его восстановление возможно, хотя это долгий и неприятный процесс. Но утрата органа обоняния не имеет ничего общего с любопытством и научными исследованиями».
«Ты ничего не понял. Прекращай».
«Хорошо, — после недолгого молчания ответил он. — Все бактерии, проникшие в организм, будут уничтожены».
Примерно
Глава третья
Лилия никак не могла угомониться: раздражающе хихикала всю дорогу, почти без перерыва. Лишь иногда, когда я оборачивался и окидывал ее свирепым взглядом, она ненадолго замолкала. Но потом она вновь смотрела на меня и все начиналось заново.
— Ты так смешно выглядишь в седле, — то и дело фыркала она. — Такой сильный и могучий демон, а на коне держаться не умеешь.
— Поглядел бы я на тебя за рулем автомобиля, — в сердцах огрызался я. Вся моя нижняя половина нестерпимо болела. Измененный метаболизм и ускоренная регенерация клеток, кажется, делали ситуацию только хуже — старая кожа не успевала затвердевать, а новая стиралась слишком уж быстро. — Ты бы никогда не разобралась, зачем там нужны всякие рули-педали.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — отвечала она, — но я не могу смотреть на тебя без смеха. Ну же, хватит елозить по седлу, коню это не нравится!
— Ты же знаешь, я первый раз еду верхом! — взывал к ее совести я.
— Знаю! — хихикала она — Но все равно это очень смешно!
Я невероятно обрадовался, когда увидел впереди ветхие постройки. Это значило, что мне можно будет, наконец, покинуть седло. Это для меня было невероятной радостью, пусть даже в деревеньке нас сразу же окружит пара дюжин разбойников. Ничего! Главное — слезть с коня!
Спешился я возле первого же дома, который и домом-то назвать сложно было. Так, какая-то покосившаяся хибара, державшаяся на одном только честном слове. Сквозь огромные щели в стенах свободно задувал ветер, а дырявая крыша едва могла служить преградой для дождя. Укрыться в нем можно было разве что от солнца, но разве для этого нужны дома?
Лилия предпочла остаться в седле. И Берте тоже не позволила спуститься. Я взял коня за удила и двинулся к центру деревни.
Немногие строения в Калии можно было назвать домами. В основном это были брошенные или недостроенные жилища с покосившимися, а то и вовсе отсутствующими плетнями, немногим лучше того, что мы увидели первым, а некоторые даже хуже. Если в них и жили, то редко, просто приходили переночевать раз в сезон либо вовсе обходили стороной.
Ближе к центру деревни нам встретились и серьезные сооружения. С высокими заборами и большим домом в пару этажей да непрерывно бдящими во дворе охранниками. Наверняка эти сооружения принадлежали предводителям банд и шаек, сумевшим немного разбогатеть на чужих костях. Вскоре мы вышли к одной местной достопримечательности — огромной площадке, окруженной железной решеткой, этакой импровизированной арене. В глаза бросились несколько темных пятен засохшей крови на земле. Понять назначение этой арены было довольно легко.
И самым неожиданным оказалось то, что достопримечательность эта находилась как раз под окнами местного постоялого двора, места хоть и злачного, но очень шумного.
Но прежде чем примкнуть к общему веселью в трактире, мы отвели лошадей в конюшню. Конюх не удостоил нас даже косым взглядом, пузатый мужчина просто сидел на перевернутом ведре и тяжело вздыхал, глядя куда-то на холмы за лесом.
— Эй, конюх! — не выдержала Лилия, — следи за нашими лошадьми. Чтобы завтра утром они были сыты и напоены. И смотри, чтобы их никто не украл!
Мужчина не отозвался, даже не повернулся к нам. Просто поднял руку и помахал ладонью туда-сюда. Его жест только больше раззадорил дворянку.
— Эй! Ты меня слышал, конюх?
— Не кричите на него. — В конюшню вошел высокий, широкоплечий мужчина с гладко выбритой головой. Смачно сплюнул на землю. — У нас серьезное заведение.
— Вся ваша серьезность исчезнет, когда наутро мы не обнаружим наших лошадей в конюшне! — упрямо заявила Лилия.
— Может, и не обнаружите, — безразлично ответил бритый. — Вдруг им на свободу захочется — мы-то тут что поделаем? У нас серьезное заведение…
— Тогда послушай, со всей возможной серьезностью, — решил вмешаться я. — Если утром у наших лошадей исчезнет хотя бы один волос с хвоста… Знаешь, что я сделаю?
— И что же ты сделаешь? — ядовито процедил он, смерив меня опытным взглядом.
— Оседлаю тебя, — я подошел к нему в упор. Посмотрел снизу вверх. Бритый был на полголовы выше меня. — И поверь мне на слово, ты поскачешь с такой прытью, будто у тебя на хребет уселся сам дьявол.
Несколько секунд он смотрел мне прямо в глаза, а потом отвел взгляд. Произнес, но уже без напыщенной важности:
— Пригляжу… за вашими лошадками.
Я обернулся к Лилии:
— Он приглядит. Пойдем, нам нужно снять комнату.
Дворянка вздернула нос и гордо вышла из конюшни, держа за руку Берту, на самом деле не такую уж и маленькую девочку. Немного помедлив, я двинулся за ними. Конюх поднял голову и проводил меня взглядом. Он, кажется, был немного удивлен.
— Молчи, — выдавил бритый. Фраза эта явно предназначалась конюху.
Я остановился на крыльце трактира. Самым тяжелым испытанием в новом мире для меня оставались запахи. Может, Эфир улучшил мое обоняние так же, как обострил зрение и усилил слух, или же мой нос оставался сугубо человеческим, но ароматы эпохи Средневековья вызывали у меня головокружение и сильную тошноту. И если в деревнях преобладали естественные запахи природы, свежего сена и овощей, то в городах витал запах помоев, гнилья и человеческих экскрементов. Но самыми страшными были все же питейные заведения. И вот судьба дала мне шанс познакомиться с запахом разбойничьего трактира.
Набрав побольше относительно свежего воздуха, я ступил на крыльцо и открыл дверь. К тому моменту я, кажется, мог задерживать дыхание примерно на час. Но, чтобы говорить, необходимо выдыхать воздух, а для этого его нужно сначала вдохнуть. Я решил сначала проверить, каким окажется на вкус аромат разбойничьего трактира, а уже потом ставить эксперименты. И не прогадал, вонь в трактире царила ужаснейшая. Сделав всего один глоток воздуха, я едва не выжил из ума.
А когда сознание мое прояснилось, я двинулся вперед, попутно осматривая зал.