Второе пришествие
Шрифт:
– Ну, знаешь, - возмутился Матвей, - у меня нет даже слов, чтобы сказать, что я думаю о твоем заявлении.
– Не забывай, брат, это ты воцерквленный человек, а я нет. Для меня патриарх не авторитет.
– Кто же тогда авторитет?
– спросил отец.
Марк помедлил с ответом.
– Думаю, только Бог.
– И Он потребовал от тебя написания книги, в которой доказывается не только ненужность, но и вредность существования церкви?
– А кто же еще?
– Дьявол, - резко произнес
– Ну, вот, вернулись в прошлое, - насмешливо протянул Марк.
– Если церкви что-то не нравится, значит, по ее мнению, в этом замешен дьявол. Знакомый аргумент со времен святой инквизиции. А если уж говорить в таком ключе, вы никогда не задумывались о том, что церковь сама может быть создана по инициативе дьявола? Уж больно много в ней негатива.
– Я предчувствовал, что услышу от тебя подобные слова, - произнес отец.
– И иначе как объявлением войны их не могу воспринимать.
– Ну, зачем же так категорично, отец.
– А как иначе, сынок. Ты сам вошел в зону, где нет компромиссов.
– Это не так, компромиссы есть везде. А вот желание их достигать, действительно в какие-то моменты пропадает.
– Ты обвиняешь в этом меня?
– Это тебе решать самому.
– Ты заходишь слишком далеко, Марк.
– Не дальше, чем зашла жизнь. Пора взглянуть правде в глаза. Неужели это так страшно. Мне, например, так не кажется. Наоборот, мне нравится это делать. Только надо непременно оторваться от привычных представлений. И тут же станет все намного проще. Я это знаю по себе.
– Получается, ты нас еще обвиняешь в том, что мы не сделали тоже самого, - возмутился уже не первый раз Отец Вениамин.
– Я никого не обвиняю, я лишь излагаю свои аргументы. А каждый пусть делает вывод на счет себя сам.
– Спасибо за такую возможность, - усмехнулся отец.
– Чтобы мы с Матвеем без нее делали. Ты само воплощение доброты.
– Не думаю, папа, что тут уместна ирония.
– Что же уместно?
– Мы бы могли подискутировать. Это гораздо продуктивней. Почему вы не хотите? Разве тема не самая важная для вас.
– Ты прав, тема более чем важная, - согласился отец.
– Но именно потому никаких дискуссий тут быть не может.
– Напрасно. А мне кажется, она давно назрела, если не перезрела.
– Ты приехал затем, чтобы это нам сказать?
– Но папа, ты же сам попросил меня приехать.
– Да, попросил.
– Отец Вениамин замолчал.
– Я хотел понять, зачем ты написал это богомерзкую книгу?
– Она не богомерзкая, - возразил Марк.
– А зачем ее написал?
– Он задумался.
– Я не собирался ее писать.
– Что значит, не собирался?
– изумленно вскричал Матвей.
– А кто же ее написал?
– Разумеется, я. Я сам не предполагал, что зайду так далеко. Но мне захотелось
– Он издевается над нами, папа!
– вдруг закричал Матвей.
Отец Вениамин недовольно взглянул на младшего сына.
– Успокойся, - хмуро произнес он.
– Нет, не успокоюсь, я не хочу иметь такого брата. Я отрекаюсь от него. И готов объявить об этом публично.
– Отречение - не аргумент в споре, - пожал плечами Марк.
– Тебе всегда не хватало аргументов, их ты заменял эмоциями. А хочешь отречься, отрекайся, каждый решает сам.
– Он тут же пожалел о своих словах, но было уже поздно. Матвей вскочил со своего места и выскочил из комнаты.
– Видишь, чего ты добился, у тебя нет больше брата, - сказал отец.
– Я сожалею о разрыве. Но ради справедливости надо сказать, что мы никогда не были близки.
– А со мной?
– Ты всегда мне был близок, отец.
– Я не могу тебе простить этой книги.
– Жаль, я надеялся на понимание.
– Веротерпимость не может ставить под сомнение саму веру.
– Кто может знать, где пролегает линия предела. Когда человек начинает мыслить, он должен мыслить без любых оков.
На этот раз они долго молчали.
– Я не буду от тебя отрекаться, но и принимать в своем доме тоже не стану, - медленно, даже с трудом произнес отец Вениамин.
– Прошу покинуть его. В этом вопросе между нами не может быть никаких компромиссов. А раз не могут быть компромиссы в этом основополагающем вопросе, значит, они не могут быть и ни в каких других. Надеюсь, ты меня понимаешь.
– Понять не сложно, - встал Марк. Он невольно подумал, что хорошо, что мать не дожила до сегодняшнего дня, она бы очень расстроилась тому, что только что случилось.
– Думаю, наш разговор еще не окончен, - сказал он перед тем, как покинуть комнату.
3.
В комнату вернулся Матвей. Отец Вениамин тяжелым взглядом посмотрел на сына.
– Он уехал?
– спросил Матвей.
– Да.
– Слава богу.
– Ты не любишь брата?
– После того, что он сотворил, разве можно его любить.
– Любовь выше человеческих деяний. Иначе это не любовь.
Матвей сел рядом с отцом.
– То, что сделал Марк, позорит всю нашу семью. На меня уже косятся, говорят, это брат того самого, кто выступает против церкви и Бога.