Второе рождение
Шрифт:
«Не буду я ничего делать!» – решил зло про себя Виктор. «Вам тут хорошо – вы и делайте!». И опять сел на бревно.
– Мужик, как там тебя, сейчас остаток воды на тебя вылью – неожиданно чётко и тихо сказал картавый в грязных сапогах. Это была неприкрытая угроза.
«Че-е-его-о-о?! Я тттебя…» – начал поднимать глаза Виктор и запнулся в мыслях. Потому что расшибся об этот взгляд. Поверил выражению лица. Опустело внутри что-то, сжалось. Этому взгляду хотелось подчиниться. И что-то ещё…
– Да иду я… –
Картавый чуть отвернулся, смахнул с носа каплю дождя, вернулся взглядом другого, спокойного лица.
– Как тебя величают?
– Витя.
– Я – Анатолий. Задача тебе, Витя: костры разводить. Вон туда к девочкам идёшь, два костра делаешь, потом поступаешь в распоряжении девушки Кати и девушки Ани. Они тебе ещё задачи нарежут. Вопросы? Нет вопросов, давай, сделай там всех…
Анатолий отвернулся и пошёл к автобусу, около которого, прикрытые полиэтиленом всё ещё громоздились кучи палаток, спальников, мешков, коробок.
Этот первый диалог с Анатолием намертво врезался в память Виктора. До мельчайших подробностей. До мельчайших ощущений.
На неверных ногах Виктор подошёл к суетившимся около горки коробок девушкам. Их было трое. В бесформенных, набухших от воды брезентовых штормовках особи женского пола растягивали полиэтиленовую плёнку между деревьями над местом своего пребывания.
Виктор встал рядом, не зная, как сообщить о своём присутствии. Невольно засмотрелся на процесс привязывания плёнки к деревьям.
Плёнка была грязная, в дырочках. Верёвки, которыми она крепилась к деревьям, были грязными и мокрыми. Внутренняя тоска сдавила внутренности, появилось чувство отвращения и жалости к себе, что придётся вот так тут находиться, в этих каторжных условиях. Захотелось сбежать.
– Не могу сидеть, когда другие работают – пойду постою, да, Витя? – опять возник голос Анатолия, который принёс две намокшие коробки с тушёнкой. – Дамы, кто тут из вас кто? Я вам бойца-костратора надыбал, распоряжайтесь.
– Давно уже пора, вообще-то, – недовольным, тонко-мультяшным голосом отозвалась одна из девушек. – Ну, дак, чего стоим? Кого ждём? Не могу, дак! – продолжала выдавать недовольство говорившая.
Анатолий опять пошёл к автобусу, поэтому Виктор растерялся ещё больше, и продолжал тупо стоять под моросящим дождиком.
– Юноша бледный, стоять потом будем! Дрова ломайте.
– Чего ломать? – удивился Виктор.
– Дрова на костёр! Ну, я не могу, дак! – продолжала сокрушаться из-под капюшона собеседница.
И вдруг до Виктора дошло: для костра нужны дрова. Идёт дождь. Всё вокруг мокрое. А он ни разу за всю свою городскую жизнь не разводил костёр. Даже из сухих дров. В лучшем случае, покупал уголь для шашлыка. И что теперь делать – просто непонятно. Его специально
– Да ладно вам, не так уж всё ужасно. Вы что так? – На Виктора в упор смотрели все три девушки, уже, видимо, некоторое время. – Что за ужас во взгляде? Что за безнадёжность? Я тебе говорила, Катюха, не надо краситься в поле, а то размыло глаза дождём, на Бабу Ягу похожа стала, человека перепугала…
Нелепый разговор не казался смешным. Он казался диким бредом умалишённых.
– У нас вообще костёр будет, или где? – протяжно спросил долговязый мужик с рыжей бородой, к которому тут относились как к главному.
– Да не знаю, дак, никто не делает, не могу прямо! – недовольно выдала начавшая раздражать «пискля».
– А чего его делать? Берёшь, да разжигаешь – протяжно сказал долговязый. – Кто у нас по костру?
– Вот бойца Толик прислал. Только он не алё.
– Знаешь, боец, чем орёл от стервятника отличается? Орёл себе свежую пищу добывает, а стервятник тухлятину холодную подбирает. Давай, будем орлами. Наломай пока дров посуше, да в темпе. Аня! – повернулся он к девушкам, – до ужина пряников не давай, только сухари.
– Хорошо, – отозвалась из-под капюшона грудным голосом Аня, Рыжий длинным взглядом посмотрел на Виктора и пошёл в центр растущего лагеря.
Виктор чувствовал себя совершенно чужим. Он не знал, что делать. Не понимал, чего от него хотят. Он промок и замёрз, дрожал мелкой противной дрожью. Хотелось есть.
– Там кухня всё, – чуть запыхано сказал подошедший с тремя ящиками тушёнки Анатолий. – Виктор батькыч, такую ты должность классную упустил!.. Иди палатки ставить, сам тут займусь.
– Какую классную должность? – не понял Виктор.
– Ну как, какую? Главного костратора. К кухне поближе, от начальства подальше, выбор еды, девочки-прелестницы. Теперь всё это мне достанется! – на ходу говорил Анатолий, доставая из непонятной кучи грязного на вид барахла топор.
В несколько шагов стремительно подошёл к дереву и с изяществом виолончелиста вогнал топор в ствол дерева сантиметрах в двадцати от земли. В шесть звонких ударов «заломал сушинку» и несколькими короткими движениями пообламывал крупные ветки. От лежащего берёзового ствола ободрал несколько кусков коры.
– Тут нормально будет? – задрав голову, спросил Анатолий.
– Да, нормально – почти в один голос отозвались так же задрав головы, девушки Катя и Аня. «Пискля» опять, в этот раз тихонько, произнесла привычное «я не могу, дак!».
Анатолий поднёс пламя зажигалки к куску берёзовой коры. За несколько секунд береста занялась оранжевым огнём с густым чёрным дымом. Положив на огонь несколько крупных кусков коры, Анатолий начал ломать ветки от сушинки, складывая их какой-то небрежной кучей на пламя.