Второе восстание Спартака
Шрифт:
Сообразив, что инкогнито окончательно раскрыто, Спартак одной рукой схватил с заднего сиденья автомат и рубанул очередью по жандармам – но его на миг опередила Беата, открывшая огонь со своего места.
Лихо разделались с жандармами. Их мотоцикл стоял через три дома, у чьей-то калитки – оттуда опрометью выскочил всполошенный третий. Пару секунд он растерянно озирался, пытаясь оценить ситуацию. Этого времени как раз и хватило Спартаку, чтобы достать его.
Мимо них пронесся громадина «Бюссинг», мотор ревел на полных оборотах. В кузове стоял на коленях Янек и лупил
Вездеход, оставляя шлейф пыли, следом за грузом выскочил из деревни – безмолвной, словно вымершей, – и обе машины понеслись по широкой немощеной дороге. Спартак неотрывно смотрел назад, цепляясь за железный борт машины. Сверток елозил по сиденью, то и дело поддавая под бок, но некогда было обращать внимание на эти неудобства.
Все еще слышалась ожесточенная перестрелка, постепенно отдалявшаяся, слабевшая. Кранты ребятам, с сожалением подумал Спартак. Немцев там, похоже, полно. Ну, что поделать, такая у них была боевая задача...
Сзади появился мотоцикл – один-единственный, к счастью. Он приближался с нехорошей быстротой, справа от водителя в клубах пыли вспыхнуло желтое пятно – это пулеметчик геройствовал, но ничего путного у него, конечно же, не вышло, пули ушли в молоко...
Спартак стукнул шофера кулаком по спине, тот мельком оглянулся и, оценив ситуацию, прибавил газу. Вскоре задний борт грузовика навис над ними. Оттуда смотрел Янек, и Спартак, указав ему рукой на преследователей, сделал выразительный жест.
Кивнув, Янек, цепляясь за борта, перекинул ногу, примерился – и спрыгнул. Спартак видел, что он покатился кубарем, но вскоре ухитрился вскочить, тут же присел на корточки – застрочил длинными по преследователям. Остального Спартак уже не мог разглядеть – машины влетели в лес, дорога сразу, казалось, стала уже, запахло хвоей и смолой, звуки выстрелов почти не долетали, и они поняли, что оторвались. Лес был огромный, дорог, переплетавшихся самым причудливым образом, множество. С ищейками не сыщешь. А чтобы прочесать эти чащобы, понадобится не менее дивизии, которую немцам взять неоткуда – а если даже и раздобудут каким-то чудом, то, пока будут ее сюда перебрасывать, любой след затеряется... Примерно через час машины подъехали к лесничеству. Название чисто условное – от домов, конюшни и сараев остались только фундаменты, над которыми в трех местах вздымались уцелевшие в полной неприкосновенности печи – их высоченные трубы, как это обычно случается, казались теперь нелепыми.
Уцелела только небольшая избушка, когда-то, судя по остаткам изгороди и кирпичным столбам ворот, игравшая роль привратницкой – домик-крошечка в три окошечка. Машины въехали на бывший двор, и Спартак выпрыгнул из вездехода возле неплохо сохранившегося каменного крыльца, ведущего теперь в никуда.
Стояла мертвая тишина. Ничего удивительного. Оглядевшись, Спартак тихонько свистнул. Еще какое-то время было тихо, потом с совершенно неожиданной
Хрустнул сучок, появились еще двое, незнакомые, одетые примерно так же, тоже со «стэнами» через плечо. Беата посмотрела на Спартака с неприкрытым удивлением, и он слегка пожал плечами: о таком раскладе его никто не предупреждал, наоборот, подчеркивали, что Щука в целях сугубой конспирации будет их ожидать в бывшем лесничестве один-одинешенек... Ну что ж, помыслы начальства неисповедимы, и у него семь пятниц на неделе...
Поставив ногу на колесо, Щука ухватился за борт и, подпрыгнув, заглянул в кузов.
– Я так понимаю, это двигатель? – ровным голосом спросил он.
– Да вроде бы, – сказал Спартак. – Пилотирующее устройство в вездеходе, бутылка там же. Все в наличии, сдал-принял...
– Вы что, все здесь?
Спартак его понял моментально. Сказал не без горечи:
– Ребята остались прикрывать... Немцев, по-моему, было много...
– Война, – буркнул Щука. – Ну что же... Становись!
Они неторопливо выстроились шеренгой – оба шофера и Спартак с Беатой. Пришедшие со Щукой автоматчики торчали в стороне, а сам он, заложив руки за спину и остановившись перед невеликой воинской единицей, сказал спокойно:
– Объявляю всем благодарность за успешное выполнение задания. Ваша миссия окончена. Перегружайте устройство в грузовик, берите вездеход и отправляйтесь в точку «Це». Дальнейшее – согласно плану, без изменений.
Беата, сломав строй, выступила вперед:
– Так не пойдет... У меня четкий и ясный приказ: сопровождать груз до того момента, когда его погрузят в самолет. И покинуть борт не раньше, чем это случится.
– Между прочим, у меня точно такой же приказ, – сказал Спартак. – А приказы я привык выполнять...
– Борута отдал новый.
– Мне он его не отдавал, – решительно заявила Беата.
– Мне тоже, – сказал Спартак. – Я человек военный. Предыдущий приказ может быть отменен лишь последующим приказом, переданным командиром лично или письменно... У вас есть письменный приказ?
Он вовсе не пытался сделать Щуке мелкую пакость – приказы и в самом деле надлежало выполнять скрупулезно, особенно в подполье.
– Можете считать, что приказ Боруты вам передал я, – сказал Щука, все так же стоя с заложенными за спину руками. – Что за глупости – письменный приказ...
– Ну, в таком случае я буду в точности выполнять предыдущий приказ, – сказал Спартак, выходя из строя.
Судя по лицу Беаты, она придерживалась того же мнения. Спартаку показалось, что Щука сейчас вспылит, но он стоял на прежнем месте с непроницаемым лицом. Только вынул из-за спины правую руку и сделал короткий жест.
И тут же землю перед четверкой вспороли выпущенные крест-накрест автоматные очереди. Оба спутника Щуки стояли, расставив ноги, и у них был вид людей, способных выполнить любой приказ. Спартаку показалось, что дула автоматов направлены точнехонько ему в переносицу. Скорее всего то же ощущали и остальные.