Второстепенный
Шрифт:
В замке было ничуть не легче. Гудение трансформатора лишь усилилось, резонируя от камня. Помимо боли голова медленно наливалась тяжестью. Обереги молчали. Фогруф больше не пытался повлиять на меня, это были лишь мои личные ощущения. От этого гудения обострились все чувства. В нос полезли странные запахи.
Я потерла виски и помассировала горло, пытаясь притупить новую волну тошноты. Кошмар. Как здесь жить-то?
Мы зашли внутрь, миновали широкую лестницу холла и оказались перед большими дверями. Полукруглые, широкие, они были сверху донизу украшены блестящими металлическими шестеренками, рычажками и
– Подходим по одному, говорим имя и заходим внутрь, - скомандовал он.
– А что внутри? – спросила Софи.
– Раз ты такая любопытная, то пойдешь первой, - ответил Ди без улыбки. – Нужно пройти комнату насквозь. Как тебя зовут?
Подходя к привратнику, Софи выглядела напуганной и заинтригованной одновременно. Она робко коснулась тяжелой ручки, нерешительно оглянулась на Ди. Тот подбодрил её кивком, и Софи с глубоким вдохом решительно скользнула за дверь. Шестеренки на двери пришли в движение, камни загадочно замерцали, стрелки на небольших датчиках дернулись. Пока всё двигалось и мигало, Ди внимательно переписал значения с датчиков в тетрадочку и, когда дверь успокоилась, позвал следующего.
Из толпы снова выскользнула девочка.
– Ого! – восхищенно вздохнул Крис.
Да, восхищение приятеля было более чем оправдано. Волна длинных иссиня-черных волос и молочно-белая кожа в сочетании с небесно-голубыми глазами делали девочку похожей на фарфоровую куклу. А мягкая рассеянная улыбка и взгляд, устремленный куда-то сквозь привратника, вызывали желание подхватить её под руку, чтобы не споткнулась.
– Селена из бруидена Старханд, - покраснев от пристального внимания, почти прошептала то ли девочка, то ли видение и плавно, как каравелла по зеленым волнам, прошла в таинственную комнату.
Шестеренки и рычажки снова пришли в движение. Ди взглянул на приборы, хмыкнул с непонятным выражением на лице и записал цифры.
Крис вприпрыжку побежал следующим. Видимо, не хотел терять прекрасную деву из виду. Я вызвалась за ним. Таблетки никак не хотели действовать, в голове уже стучали молотки, а перед глазами начинало плыть от боли и беспрестанного гудения.
– Имя?
– Вадим Дмитриевич Волхов.
С написанием отчества у Ди закономерно возникли проблемы. Потеряв терпение, я отобрала у него перьевую ручку, собственноручно накарябала имя и толкнула дверь.
Несмотря на громоздкий вид, та легко отворилась. Внутри не оказалось ровным счетом ничего – одни обитые блестящим серебристым металлом стены. Комнатка была совсем небольшой – узкое прямоугольное помещение, которое заканчивалось такими же полукруглыми дверями, как на входе. Даже не комната, так, коридорчик.
И чего, спрашивается, такого в этом испытании?
Я решительно зашагала по коридору. За спиной щелкнул замок, по стенам пробежали фиолетовые огни – и сквозь тело хлынул острый, невыносимый, словно электрический разряд, поток, а гудение в ушах превратилось в вой. Я рухнула на пол в жесточайшем приступе рвоты. Сознание
…Запах крови и вонь внутренностей. Далекие взрывы. Инструменты уже дрожат в руках, а глаза заливает пот. Я делаю последний стежок и отрезаю нитку.
– Всё, уносите.
Парочка бойцов проворно утаскивает пациента.
– Сколько еще? – устало спрашиваю я, и перед глазами оказывается список.
– Там мальчишку привезли, он целую деревню спас! – вбегает санитарка и называет героическое имя.
Я на мгновение отрываю взгляд от бумаги.
– Тяжелый?
– Очень, проникающее в живот, ожоги по всему телу, - санитарка молитвенно складывает руки на пухлой груди. – Спасите его, он совсем мальчишка еще.
Я вздыхаю и заливаю инструменты спиртом.
– У меня таких мальчишек целый взвод. Я за время его операции успею спасти троих. Готовы ради него одного пожертвовать тремя? То-то и оно. Он пойдет на стол последним.
Санитары уже грузят на операционный стол следующего. Я встаю, беру инструменты.
– Может, хоть лекарства дадите?
– просит санитарка.
– Возьми, - я уже натягиваю маску и разматываю неловко наложенную повязку. Боец сдавленно стонет. – Только учти, на кого-то легкого этого обезболивающего не хватит. Сама потом будешь сидеть и реветь.
Санитарка громко хлопает дверью. Я не обращаю внимания – я лечу. Раны сливаются в одно сплошное кровавое месиво. Руки автоматически выполняют задачу, не считая, сколько бойцов прошло через них. Рассеченные руки, ноги, кому-то просто нужно зашить вену, кому-то удалить пулю, кому-то просто почистить рану. У этого парня оторвана левая стопа, но частично и довольно удачно - выворочено ровненько по суставу, почти все сухожилия целы. Вправить, зашить сосуды – и через пару месяцев он снова будет ходить.
– Я уже не надеялся на встречу, – хрипло говорит пациент.
– Молчи, дурак. Не отвлекай, - бормочу я, вкалываю анестезию, поднимаю взгляд и замираю.
На меня темными измученными глазами смотрит моя любовь. И для окончательного завершения картины, как вишенка на торте, в комнату вбегает санитар с криком:
– Там вашего брата привезли.
– Тяжелый? – бросаю я, не отрывая взгляда от лица самого любимого в мире человека.
– Потеря крови большая. Вот-вот умрет!
Я стискиваю зубы, жмурюсь. Запаса для переливания у меня нет. У меня вообще из лекарств есть только спирт, антигистаминные да обезболивающее! У нас с братом одна группа крови. Если сейчас все брошу и пойду на переливание, то уже не смогу встать за стол. А вправлять стопу нужно сейчас, еще чуть-чуть — и ногу будет уже не спасти. К тому же меня ждет еще один пациент, героический мальчишка. Шансов выжить у него мало, но попробовать я обязана.
Стоп. Без паники.
Я вздыхаю, сосредотачиваюсь. Перед глазами предстает таблица совместимости групп крови. Какая у меня? Вторая положительная.
– Посмотри в бумагах пациентов, у кого первая или вторая группа, - говорю я и с громким влажным хрустом вправляю стопу. Любимый охает.
– Сегодняшних не смотри, лучше позавчерашних.
Не может быть, чтобы среди всех моих пациентов не оказалось ни одного носителя самой распространенной группы крови!
Санитар возится в бумагах медленно, я успеваю сшить пару крупных сосудов.