Второй брак
Шрифт:
«Мне кажется, Клэр, нам стоило бы расстаться на какое-то время, скажем на полгода, стать снова свободными, не иметь никаких обязательств. Я чувствую, что слишком рано тебя связал, и нам лучше расстаться сейчас, чем в будущем, когда у нас появятся дети. Очень надеюсь, что ты меня поймешь, и прошу тебя оставить себе кольцо, мой подарок.
До свидания, Джеф».
Боже милостивый, какое лицемерие! Поразмыслив немного, Клэр поняла, на что намекал се бывший жених. И удивилась, что не догадалась об этом в его самое первое посещение. При виде ее ран и ушибов на лице Джефа отразился такой
Она проплакала почти весь день – от отчаяния. А к вечеру ее пришел проведать самый старший брат, Чарли, и тут выплыла истинная причина происходящего. Чарли рассказал, что уже целый месяц Джеф встречается с длинноногой блондинкой, с которой вместе работает. Она под стать Джефу: посещает гимнастический зал и вообще нацелена на поддержание физической формы.
– Мне удалось все узнать, только когда я съездил ему по физиономии, – сказал Чарли с явным удовольствием. – Думаю, ему придется вставить парочку зубов. Впрочем, мне не хотелось, чтобы ты узнала, какой он подонок, сестренка.
На следующий день Клэр отослала Джефу кольцо, подаренное по случаю помолвки...
– Клэр, вы готовы? – В голосе Лоренцо было настоящее страдание, и девушка весело ему улыбнулась, снова отгоняя прочь мрачные воспоминания.
– Конечно, готова, и на сей раз задам тебе перцу, – ответила Клэр.
– Это мы еще посмотрим.
Поиграв с мальчиком с полчаса, Клэр поспешила в свою комнату, которую ранее ей показала горничная Анна. Чемоданы были уже распакованы, платья и другие вещи убраны в огромный, как кладовка, шкаф для одежды, а туалетные принадлежности аккуратно разложены на столике в ванной. Комната ее оказалась очаровательной – каким можно было назвать и весь дом. Но сейчас некогда любоваться из окна садом. Надо смыть с себя пыль и усталость, накопившиеся за день, переодеться к ужину и ровно в восемь вечера войти в гостиную.
Когда Клэр еще играла с Лоренцо, к ним заглянула Грейс и сказала, что все будут переодеваться к ужину, ведь сегодня первый вечер Клэр в этом доме. И просила не опаздывать: аперитивы подадут уже в восемь.
Клэр просмотрела свои платья: они выглядели довольно жалко и занимали всего лишь один угол огромного гардероба. Драгоценные минуты уходили... Наконец Клэр остановилась на своей обычной «выручалочке» – маленьком черном платье, к которому надевала элегантные вечерние туфли из черного крепа.
Быстро приняв душ, девушка вытерлась огромным пушистым махровым полотенцем – оно пахло луговыми цветами. Завернувшись в это же полотенце, она прошла в спальню и села у туалетного стола, напротив высокого зеркала.
Как же причесаться – поднять волосы кверху или распустить по плечам? Какие надеть серьги? Маленькие «пуговки» из горного хрусталя или большие золотые кольца, подаренные родителями к Рождеству? Какие тени наложить на веки – голубые или светло-зеленые? Что мне больше пойдет? Поток ее размышлений резко прервался при виде отразившихся в зеркале горящих глаз и алеющих щек.
Прекрати, Клэр, приказала она себе с гримасой неудовольствия на лице. Да он на тебя и не взглянет. Впрочем, тебе это и не нужно. Не
Эта фраза застряла у Клэр в мозгу с того момента, как она прочла письмо Джефа, хотя таких слов там и не было. В тот страшный для нее вечер, оставшись одна после ухода родителей и брата, она вдруг вспомнила, когда слышала эти слова. Несколько месяцев назад они с женихом смотрели телевизор и увидели кадры документального фильма о пересадке кожи у больных раком. Одна пациентка после такой операции собиралась выходить замуж.
– Как можно на ней жениться? – вопрошал Джеф с неподдельным удивлением. – Она не похожа на ту, за которой он ухаживал. Да и вообще вышла из игры: она теперь подпорченный товар.
– Что ты говоришь, Джеф? – возмутилась Клэр. Он тут же объяснил свои слова, и это объяснение на какое-то время ее успокоило. А может, и нет. Просто мне хотелось успокоиться, думала девушка. Я верила в то, во что хотелось верить, ведь я так сильно его любила. Только несчастный случай открыл, что любила я придуманного, несуществующего человека.
Когда десять минут спустя Клэр вошла в гостиную, с распущенными и сверкающими как медь волосами, с глазами, чуть тронутыми светло-зелеными тенями, Романо Беллини застыл на месте и только спустя минуту-другую двинулся ей навстречу от окна, где он стоял, глядя в сад.
– У нас в Италии в основном пожилые женщины носят черное, но, видимо, эту традицию нужно менять, – сказал он тихо.
– Благодарю вас, – ответила Клэр, – если это... комплимент. – В ее голосе была обезоруживающая нерешительность, заставившая мужчину с минуту помолчать, а затем разразиться смехом. Он смеялся, запрокинув голову, громко и хрипло. Звук был такой, словно Беллини давно разучился смеяться.
– Конечно, это комплимент, – сказал он торжественно, наблюдая за румянцем, заливающим щеки девушки.
Клэр чувствовала взгляды, бросаемые на них женатой парой с другого конца комнаты, где Донато смешивал коктейли, и так засмущалась, что торопливо пошла вперед, забыв про высоченные каблуки. В результате один каблук застрял на миг в пушистом персидском ковре, и она чуть не растянулась на нем. Но Романо был тут как тут и подхватил ее на лету.
– Осторожно, англичаночка, – сказал он глубоким, мягким голосом. – Может, вы и считаете меня большим серым волком, способным на кровавые дела, но не стану же я, согласитесь, покушаться на вас прямо на глазах у друзей! Зачем же от меня убегать?
– Не говорите глупостей, я всего-навсего споткнулась.
Клэр ответила не так твердо, как хотелось бы, и все потому, что он поразил ее своим видом. Романо успел переодеться, теперь на нем был темный вечерний костюм с синей шелковой рубашкой. Да еще эта его ироническая улыбка... Короче, вид у него был ошеломляющий. Клэр чувствовала, как жжет ей плечо его рука. Она постаралась успокоиться.
– Конечно, споткнулась, – повторил он холодно, а она высокомерно вздернула подбородок – в порядке самообороны.