Второй долг
Шрифт:
Мой внутренний лед защитил меня от чувств, когда я увидел ее панику. Я напряг свои мышцы и приготовился говорить.
Пентаграмма, на которой она стояла, была гигантским намеком на долг, который она должна заплатить.
Ее черные глаза встретились с моими, ее волосы развевались у лица, она выглядела так же, когда нашла могилы со своими предками.
Это было почти невероятно, что она должна была оплатить этот долг сейчас. Особенно, когда я подумал, что она выглядела в точности как ведьма, насылающая проклятия на Хоук.
— Как вы можете видеть, мисс Уивер. Вы стоите
Моя семья слушала с восхищением, несмотря на то, что они знали текст наизусть.
Казалось, что Нила сжимается, ее глаза не могли покинуть толстые реки соли, которые заключали ее в рисунок греховности.
— Ваш предок была найдена, практикующей темные искусства, за которые она избежала сурового наказания. В XV столетии бедные люди часто обращались к тем, кто обещал быстрое богатство. Они верили, что какой-то сорняк может вылечить фурункулы или способен жабу превратить в принца. Те, кому повезло с заклинаниями, или чары сделали больше, чем просто искали мужчин и женщин, которые практиковали магию — они хотели власти для себя. Они погрузились в колдовство и повернулись спиной к религии.
— Само собой разумеется, они были пойманы. Их местонахождение было определено, конфискованы их запасы высушенных трав, и был вынесен приговор, вследствие которого выживших не было. Они предали веру, но им был предоставлен выбор — доказать свою невиновность, путем утопления, или признать свои грехи, путем сжигания на костре и возвращения к дьяволу, которому они поклонялись.
Бледные щеки Нилы блестели от каскада слез. Ее нос покраснел от холода, и она обернула свои руки вокруг тела, пытаясь спастись от озноба, но главным образом, чтобы сдержать себя от попытки бежать. Никакие веревки не держали ее. Она могла бы уйти. Могла бежать.
Но также она знала, что мы поймаем ее, и я должен буду добавить еще одно наказание за непослушание.
Все это я знал.
Все это я понял, только взглянув в ее застывшие глаза.
Я также понимал, что она не осознавала, что плачет — полностью покоренная и униженная тем, куда приведет мой рассказ.
Сделав глубокий вдох, я продолжил:
— Все, что я сказал, — правда. Тем не менее есть правила — как и во всем.
Кат кивнул, как будто лично был там и наблюдал за горящим костром.
— Бедные люди были пойманы, в то время как те, кто был достаточно богат — нет. Не означало, что женщины, которые обедали тортами и чаем и использовали служащих, чтобы смыть следы своих преступлений, не прохлаждались без дела — они были далеки от этого. Они были самыми опытными. Они продавали свое варево другим хорошо обеспеченным домохозяйкам и подкупили каждого чиновника, который осмеливался задавать вопросы об их вере.
Я совершил ошибку, снова посмотрев на Нилу. Ее губы были приоткрыты, и она беззвучно говорила.
«Пожалуйста».
Отведя взгляд, я вынудил себя продолжить:
—
— Прошло несколько лет, и она оставалась незамеченной, но, конечно же, она совершила ошибку. Она потерпела неудачу, создавая микстуру для аристократического потомка своего друга. Микстура не сработала. Ее средство не исцелило ребенка, а отравило.
Нила накрыла лицо руками.
— Слух распространился, и мэр постучал к ним в дверь. Он прикрывал глаза на некоторые вещи, но больше не мог игнорировать ее проступки и прогнулся под давлением слухов в народе. Когда он прибыл арестовать ее, миссис Уивер объявила, что делала это под принуждением. Она была доброй, простой женщиной без какого-либо стремления к власти. Разумеется, мэр не поверил ей. Он своими собственными глазами видел, что случилось с мальчиком, который умер от одного из ее пузырьков. Но Уивер ему платили. Если бы он отправил жену самого богатого человека в городе на костер, он мог послать прощальный поцелуй своему дополнительному заработку. Но если он не прислушается к пожеланиям своего прихода, он может столкнуться с петлей в ответ.
Я сглотнул, ненавидя следующую часть. Когда Бонни сказала мне, что случилось, меня почти вырвало от ярости. От мысли, что Уивер сходило с рук подобное.
Мои губы скривились от ироничной правды. Сейчас мы были теми, кому сходило с рук убийство — прямо под носом у закона.
— Миссис Уивер придумала решение. Она обещала, что это принесет пользу всем. То есть, всем, кроме Хоук.
Нила склонила голову, втянув ее в себя.
Бонни фыркнула.
— Слушай, девочка. Слушай об отвратительных деяниях рода, в котором ты была рождена.
Нила подняла голову, выпрямила плечи. Ее челюсти были стиснуты, и она вперилась взглядом в мой, ожидая, что я продолжу.
Засунув кулаки в карманы джинсов, я сказал:
— Она открыла мэру тайну... ложь. Она сказала, что невиновна в этом. И это дело рук четырнадцатилетней дочери ее прислуги. Она поведала мэру, что поймала девушку с поличным, когда та продавала зелья из кухни. Она сфабриковала доказательства того, что дочь моего предка обманула и бросила тень на имя Уивер. Мэр был доволен этой сказкой. Он должен был что-то ответить разъяренной толпе и одновременно сохранить свою зарплату. Уивер наградили его премией за преданность, а бедную дочь Хоук увезли, чтобы бросить в темницу в ожидании суда.
Дэниель рассмеялся.
— Мотай на ус, Нила. Понимаешь, к чему это ведет?
Я сердито посмотрел на него.
Кат выпалил:
— Заткнись, Дэн. Это дело Джета. Дай ему закончить.
Дэниел надулся, бросив пустую бутылку в камыши у своих ног.
Я вздохнул. Почти конец.
Нет, еще нет.
Я все еще не взыскал долг.
Я закалил свое сердце, закрываясь от всего, кроме следующих десяти минут. Если я поделю свой день и сосредоточусь на крохотных деталях, то пройду через это.