Второй этап
Шрифт:
Снова какая-то чертовщина.
– Почему я не вижу твой статус? – спросил я.
– Потому что я не хочу, – улыбнулась лисица.
– Кто ты?
– Кицунэ.
– Это имя?
– Это то, кем я являюсь сейчас… Некоторые называют кицунэ лисицами-оборотнями, но это не правда, Мэлс. Ты сражался с оборотнями, разве я похожа на них? Более верным переводом будет лисица-демон.
– И что тебе нужно от нас? Опыт?
– Ну, опыта у меня забрал достаточно, – хихикнула моя собеседница, указывая куда-то рукой.
Я
Рядом билась в последней агонии Элион, уже невидящими глазами уставившись в потолок.
Свернувшись калачиком замерла получившая три пули в живот Аня. Рядом с ней лежал, словно обнимая, Воронин. За ним тянулся кровавый след – из последних сил он полз, чтобы дотянуться до супруги. Обнять любимую перед смертью.
– Помоги ей, – кивнул я на Элион.
– Не буду, – улыбнулась лиса. – Не хочу.
Больше я просить не стал. Не из гордости, просто понял – не поможет.
Передо мной стояла жестокая кровавая мерзавка, которой игра отбила последние остатки тормозов.
Некоторое время мы наблюдали, как идёт на спад агония принцессы. Наконец, девочка затихла, издав последний вздох.
– Вот ты и остался совсем один, Мэлс Шаманов, маленький мальчик со смешным именем и смешным ником, – фыркнула она, проводя катаной по моему телу и оставляя неглубокую царапину. – Впрочем, совсем скоро ты направишься к ним. А может, ты хочешь этого? Желаешь умереть?
Она сняла маску, и я вздрогнул – под маской оказалось лицо Вали.
Сука! Тварь! Мразь!
Я призвал Железного Феликса мгновенно, но выстрелить не успел – кицунэ взмахнула катаной быстрее.
Моя рука с револьвером покатилась по полу.
– Убери, убери её лицо, мразь! – закричал я, призывая Феликса в излеченную левую руку.
Взмах катаны, и вторая рука полетела в другую сторону.
– Вот так, Мэлс, – лисица подошла ко мне. – Сильным достаётся всё, слабым – ничего. Сегодня ты проиграл, а я выиграла.
– Так убей меня, тварь, – зарычал я, от ярости не чувствуя боли в ровно отрезанных культях.
Почему-то кровь из них не текла. Наверное, лисица что-то сделала, чтобы я не умер раньше времени.
– Неее, – потянула она, надевая маску и вновь становясь безликой кицунэ. – Я не люблю убивать сразу. Сначала с добычей надо поиграться – ты не находишь? Ты ведь сам насладился плотью Анны перед тем, как всадить ей пулю прямо в нутро. Признаюсь, это был великолепный ход. Правда, теперь мы поменялись местами. Кстати, не волнуйся, что сейчас не чувствуешь боли в руках. Я знаю, как разблокировать ощущения во всей полноте. Готов к фану?
С этими словами рыжая бестия воткнула катану мне в бедро. Адская боль пронзила меня, и к груди подошёл крик, но запредельным усилием воли я сдержал его, зарычав.
Причём
– Больно? – засмеялась эта сука. – Больно? Больно? Больно? Вижу, что больно. Кричи! Кричи! Кричи! Я хочу услышать твои крики!
Она принялась тыкань и резать меня катаной, явно наслаждаясь процессом. Японский меч оставлял всего лишь порезы, но каждый из них болел с ненормальной силой. Неужели эта психованная взяла какую-то усиливающую боль способность просто, чтобы наслаждаться пытками?
Яростно извиваясь и крутясь, я как мог или уклонялся, или как-то смягчал её удары. Получалось так себе.
Но я так и не закричал. Почему-то это было важно. Я не буду кричать и стонать как побитая собака. Важно уметь убивать. Важно уметь умирать.
Я умру, сражаясь до конца. Я приму смерть в бою.
А в бою не кричат от боли – только от ярости.
Подловив момент, когда её катана вошла мне в живот, я резко дёрнулся вперёд, насаживаясь на неё все телом. Шатаясь, я поднялся сначала на колени, потом на ноги, и меч вышел откуда-то из спины.
Ошарашенная, лисица попыталась отпрыгнуть и вытащить оружие, но я зажал воткнутую в меня катану обрубками рук и скрутился в сторону, вырывая японский меч из ладоней лисицы.
Кицунэ повело на меня, и я нанёс ей мощный удар лбом прямо в маску, которая разлетелась.
Под маской оказалось уже не Валино, а покрытое рыжеватыми веснушками незнакомое девичье лицо. Два голубых глаза изумлённо смотрели на меня.
В любом другом случае я бы назвал девушку перед собой симпатичной.
Но сейчас она была просто мразотой, и поэтому я добавил второй удар лоб в лоб.
Она вскрикнула, падая на пятую точку. То, что надо. Я пнул её прямо в голову, потом ещё и ещё.
Я забивал свернувшуюся калачиком на полу лису, не замечая, как из моих ран вытекает кровь. Текла она неохотно, но ран было много. Очень много.
Пожалуй, слишком много.
Ногой развернув потерявшую сознание лисицу на бок, я прыгнул двумя ногами ей на голову, ломая шею. С первого раза не получилось, но я повторил. Раздался противный, продирающий до нутра хруст.
Всё.
Я упал рядом с поверженной лисой.
Закрыл глаза.
Что-то пушистое и мягкое прошлось по всему моему телу, исцеляя раны и освобождая от адской боли.
Что-то похожее на лисий хвост.
Я резко открыл глаза, но никого не увидел. Едва-едва дул мягкий ветерок из разломанного окна.
– Только не обманывайся, Хозяин Качалки, – вдруг донёс до меня этот тёплый и мягкий ветерок насмешливые слова лисы. – Сегодня ты проиграл, и дышишь только по моей милости.
Я бросился к окну, но во дворе никого не было.
Оглянувшись на комнату, я обомлел – на изрядно порушенном диване в полусидячем положении мирно спали Элион, Топка и Воронин.