Второй Фонд
Шрифт:
Потому что дверь была открыта, и сразу за порогом стоял Первый Спикер. Ченнис пытался заговорить, закричать, предупредить, но его язык был заморожен. И он знал, что часть могущественного ума Мула все еще владеет им и не выпускает речь наружу.
Он повернул шеей еще раз. Мул был в комнате. Он стоял сердитый, с разъяренными глазами. Он больше не смеялся, но его зубы оголились в жестокой улыбке.
Ченнис ощутил психическую волну Первого Спикера, осторожно двигающуюся по его разуму исцеляющими прикосновениями. А потом было ощущение онемения, когда она вошла в контакт с блокировкой Мула. Короткая схватка.
Мул скрипуче сказал с бешенством, гротескным при его тощей фигуре:
— Ну вот, еще один решил приветствовать меня.
Его проворный ум протянул свои щупальца за предела комнаты, дальше… дальше…
— Ты один… — начал он.
Но Первый Спикер прервал, согласившись:
— Я совершенно один. И я должен быть один — ведь это я сделал ошибку в расчетах о твоем будущем пять лет назад. Я получу определенное удовлетворение, исправив дело без помощи. К сожалению, я не рассчитывал на силу твоего Поля Эмоционального Отталкивания, которым ты окружил это место. Прохождение через него заняло у меня много времени. Мастерство, с которым оно было установлено, заслуживает похвалы.
— Спасибо и на том, — последовал враждебный ответ. — Не стоит тратиться на комплименты. Ты пришел добавить осколок твоего мозга к вот этому треснувшему столпу вашего величия?
Первый Спикер улыбнулся.
— Что ж, человек, которого ты называешь Бейлом Ченнисом, хорошо выполнил свою миссию. Тем более, что он намного уступал тебе в психическом уровне. Да, я вижу, ты дурно с ним обращался, однако, я думаю, мы сможем полностью восстановить его даже несмотря на это. Он храбрый человек, сэр. Он сам вызвался выполнить эту задачу, хотя мы сумели математически предсказать огромную вероятность повреждения его ума — более страшный выбор, чем простая физическая деформация.
Разум Ченниса тщетно испускал импульсы того, что он хотел сказать — и не мог. Предупреждение, которое он пытался выкрикнуть — и был не в силах. Он мог только испускать этот продолжающийся поток страха… страха…
Мул был спокоен.
— Ты, конечно, знаешь о разрушении Тазенды.
— Знаю. Мы предвидели нападение твоего Флота.
Беспощадный ответ:
— Да, вероятно. Но не предотвратили, а?
— Да, не предотвратили.
Символы эмоций Первого Спикера были просты. Он почти ужасался собой — и уж, конечно, презирал себя:
— И вина больше моя, чем твоя. Кто мог вообразить твою власть пять лет назад? Мы с самого начала подозревали, с момента, когда ты захватил Калган, что ты обладаешь властью эмоционального контроля. Эго не было абсолютной неожиданностью, Первый Гражданин.
Такой эмоциональный контакт, каким обладаем ты и я, не самое новое открытие. Фактически он заложен в человеческий мозг. Большинство людей могут читать эмоции примитивным образом, практически связывая это с выражением лица, тоном голоса и так далее. Довольно много животных обладают более развитыми способностями — они в значительной степени используют обоняние. Но, конечно, возникающие при этом эмоции менее сложны.
Фактически, люди могут гораздо больше, но способность прямого эмоционального контакта атрофировалась с развитием речи миллионы лет назад. Большим успехом нашего Второго Фонда было восстановление этого забытого чувства, по крайней мере, некоторых из его возможностей.
Но
Многое мы могли просчитать. Мымогли рассчитать и влияние такого чувства на личность в мире людей, которые не обладают им. Зрячий человек в королевстве слепых… Мы вычислили степень, начиная с которой твоя мания величия возьмет над тобой контроль. И думали, что готовы. Но не подготовились к двум факторам.
Первый — великая сила твоего чувства. Мы можем вызывать эмоциональный контакт только в поле зрения, вот почему мы более беспомощны против физического оружия, чем ты мог думать. Зрение играет огромную роль. Не так у тебя. Тебе было определенно известно, как контролировать людей, даже больше, как иметь внутренний эмоциональный контакт с ними, когда они находятся вне поля зрения и слуха. Это было открыто слишком поздно.
Второе, мы не знали о твоих физических недостатках, особенно об одном, который казался тебе таким важным, что ты сам назвал себя Мулом. Мы не предвидели, что ты был не просто мутантом, но бесплодным мутантом. И не увидели, что эта физиологическая аномальность привела к комплексу неполноценности. Мы учитывали только манию величия, но не психопатическую паранойю.
Именно я несу ответственность за то, что все это упускал — я был лидером Второго Фонда, когда ты захватил Калган. Когда ты уничтожил Первый Фонд, мы поняли все — но слишком поздно, — и из-за этой ошибки на Тазенде погибли миллионы.
— И теперь ты все исправишь? — Тонкие губы Мула скривились, разум пульсировал ненавистью. — Что ты сделаешь? Откормишь меня? Восстановишь во мне мужскую энергию? Удалишь из прошлого долгое детство, когда вокруг одна враждебность? Ты сожалеешь о моих страданиях? Ты сожалеешь о моем несчастье? Я не грущу по поводу того, что сделал по необходимости. Пусть Галактика защищается сама как может, ведь она и пальцем не шевельнула для моей защиты, когда я нуждался в ней!
— Конечно, — сказал Первый Спикер, — своими эмоциями ты обязан своей жизни, и их нельзя осуждать — а просто должным образом изменить. Уничтожение Тазенды было неизбежно. Альтернативой были бы ужасающие разрушения по всей Галактике в течение веков. Мы сделали все, что позволили наши ограниченные возможности. Мы убирали с Тазенды столько людей, сколько смогли. Мы рассеяли остальных. К несчастью, удалось сделать слишком мало. Много миллионов все же погибли — тебе их не жаль?
— Нисколько — как и те сотни тысяч, которые должны умереть на Россеме через каких-нибудь шесть часов.
— На Россеме? — быстро переспросил Первый Спикер.
Он повернулся к Ченнису, который силился принять полусидячее положение, и мозг его напряг свои силы. Ченнис почувствовал в себе напряжение поединков умов, потом короткий разрыв уз, и из него выдавились слова:
— Сэр, я полностью провалился. Он силой вытянул из меня за десять минут до вашего прихода. Я не мог сопротивляться ему — мне нет оправдания. Он знает, что Тазенда — не Второй Фонд. Он знает, что Фонд на Россеме.