Второй контакт
Шрифт:
– Райс заложил бомбу под больницу?
– ошарашенно спросила Ирма, не веря своим ушам. Она убедилась, что Ким держит предателя на мушке, открыла люк подвала и спустилась вниз. Через пару минут ее голова показалась из люка.
– Дженус, спустись-ка сюда, пожалуйста. Дедушка, с этого глаз не спускай, - быстро проговорила она и исчезла в подвале.
Турианец спустился вслед за девушкой в темный подвал и, достав оружие из крепления, включил фонарь, встроенный в винтовку.
– Посмотри сюда, - подсвечивая себе небольшим карманным фонариком, громко сказала Ирма из другого
– Я раньше такую не встречала, а ты?
Дженус подошел к девушке, и у него пересохло во рту от того, что он там увидел.
– Ирма, это наша бомба... наша, в смысле турианская. Но я могу поклясться на чем угодно, что ни я, ни Ситус не имеем к ней никакого отношения.
Переводчик не передавал эмоций, но они все были написаны на лице турианца. Ирма положила руку на костяной воротник Дженуса и заглянула тому в глаза, хоть рассеянный свет фонарей не позволял полностью видеть лицо собеседника.
– Я это знаю, Дженус. Я не сомневаюсь в вашей невиновности так же, как и в полной вине Райса. Я позвала тебя сюда, надеясь на помощь. Ты знаешь, как обезвредить ее?
Санитар подошел ближе к аккуратной небольшой коробке, на панели которой светились совсем не турианские цифры, отсчитывая время до взрыва. Дженус присел около нее и осторожно подцепил край кожуха, снимая его. Обнажились провода и их соединения с взрывным механизмом и панелью с экраном. Под этой маскировочной панелью скрывалась неизвестная турианцу начинка. Осмотрев большое скопление разноцветных проводков, Дженус обреченно покачал головой. Он повернулся к Ирме и сказал четко, чтобы переводчик верно передал его слова:
– Не знаю, что показывают цифры. Внутри все совсем по-другому. Это не турианская бомба. К сожалению, я всего лишь санитар, я могу оказать первую помощь, но как обезвредить бомбу - я не знаю. Если бы тут был Ситус...
– Бомба человеческая. Я видела такие, и, к сожалению, ее нельзя двигать, - сказала Ирма подойдя поближе.
– Цифры указывают, что до взрыва осталось меньше трех часов, - она ненадолго задумалась.
– Хорошо, Дженус. Оставайся с пленником и не светись сильно, а мы с Дедушкой постараемся эвакуировать всех из лазарета как можно быстрее.
С этими словами она выбралась из подвала, и Дженус остался один на один с этим отзвуком недавно закончившейся войны. Он стоял и смотрел на меняющиеся цифры на табло, и был не в силах оторвать от них глаз. Из проема, в который они спускались, показалась голова и крикнула:
– Дженус, ну ты чего там застрял?
Турианец вздрогнул от крика, поняв сказанное еще до того, как переводчик выплюнул эту фразу монотонным голосом. Он направился к выходу из подвала, не переставая затылком, до кончиков гребня, ощущать эту угрозу, исходящую от бомбы.
Кима возле подвала уже не было, стоял только человек Райса и Ирма, которая приплясывала на месте от нетерпения. Как только Дженус достал винтовку и направил ее на Сэма, она быстро унеслась в лазарет, в котором уже горел свет, и были слышны быстрые шаги эвакуирующихся пациентов и персонала.
– Все равно вам конец, - негромко, но так, чтобы Дженус услышал, сказал человек.
– Когда бомба взорвется, все поверят, что это ваших
Голос предателя был настолько безэмоциональным, что по интонациям не уступал переводчику, который послушно передавал те же слова на турианском.
– Как вы, люди, до сих пор сами себя не уничтожили?
– спросил человека Дженус.
– Турианец никогда не будет убивать другого турианца, не заслуживающего смерти, только лишь для того, чтобы обвинить в этом кого-то еще. Именно поэтому у нашего народа нет причин вредить вам после того, как война была закончена.
Человек ничего не сказал, лишь отвернулся и принялся смотреть в сторону леса. Небо в той стороне уже слегка посветлело - ночь уже шла на убыль. Шум и беготня из лазарета все еще доносилась, но уже реже, что было слышно через стену. Наверное вывозили на каталках лежачих пациентов.
Спустя некоторое время за лазарет, где стояли турианец и человек, подошла растрепанная Ирма и бросила к ногам санитара моток веревки. Не удостоив взглядом предателя, она обратилась к Дженусу:
– Почти всех вывели, многих лежачих взяли с собой те, кто живет далеко отсюда. Дженус, какой радиус взрыва этой вашей..?
– Она указала рукой на вход в подвал.
– Малая бомба, радиус взрыва небольшой. Этот модуль снесет точно, немного может задеть соседние постройки, - ответил турианец.
– Я бы эвакуировал рядом стоящие дома.
– Мы с Дедушкой займемся, а ты свяжи пока этого, и уходите подальше отсюда, - сказала Ирма и снова убежала.
Небо из темно-синего становилось более голубым, и скоро на востоке приобрело желтоватый оттенок, предупреждая, что скоро покажется Тета. Дженус вел связанного пленника впереди себя и молчал. Вся эта беготня и игра в партизан сильно вымотала и без того уставшего турианца, который уже и не помнил, когда спал вообще. Еще и желудок предательски урчал, потому что последний раз Дженус ел у отшельника в хижине перед их походом в поселение. Турианец со связанным человеком углубились в заросли деревьев, уходя все дальше от поселка. Они с Ирмой не договорились, где будут встречаться, и поэтому куда идти ему дальше, и что делать с человеком, Дженус не знал.
– Все равно уже поздно, и чужого не спасти, - вдруг нарушил тишину смех человека.
– Что ты имеешь в виду?
– спросил Дженус, после того, как его прибор перевел слова пленника. Санитар дернул веревку, и человек чуть не упал на спину, но выровнялся и повернулся к турианцу.
– Как только бомба взорвется, всем станет ясно, что чужой виновен, и он умрет, - Сэм не мог сдержать смех, и казалось, что это у него какая-то истерическая реакция на происходящее.
Дженус ни слова не произнес после этого. Он подвел человека к ближайшему дереву и остатками веревки крепко привязал предателя к нему. Затем Дженус повертел головой, пытаясь сориентироваться на местности. Турианцу нужно было попасть в поселок, но постараться миновать эпицентр взрыва. Примерно поняв, куда ему следует направляться, он побежал в ту сторону, постепенно набирая скорость, не оборачиваясь и не реагируя на крики привязанного человека.