Второй поцелуй

Таммен Анастасия

Конечно, это должен быть Сэм, но как такое возможно? Сейчас ему следовало обниматься с Харпер, а не стоять в катакомбах, глядя на меня с таким видом, будто он очень долго искал меня и наконец нашел.

– Это правда я. – Уголок его губ еще чуточку приподнялся.

Стало сложно дышать. Казалось бы, такая мелочь, а сердце пустилось в пляс. Как это некстати, ведь между нами все кончено. Конец. The End. Finita la comedia. Я не была уверена, на каком языке сейчас пытался говорить мой мозг, но с интонацией была определенно согласна.

Вскинув

брови, я демонстративно отвернулась.

– Жаль. Я ждала принца Альберта.

– Ах! Можно узнать, чем он лучше меня?

– У меня есть целый список в заднем кармане джинсов. Если хочешь, можешь достать и зачитать вслух, но боюсь, что твоя самооценка не выдержит такого жестокого столкновения с реальностью.

– Я не люблю указывать другим людям на их ошибки…

– Быть не может! – усмехнулась я.

– Но на тебе платье, которое ты надела сегодня утром, – закончил Сэм, не капельки не смутившись.

Я опустила взгляд и поняла, что он прав. Вот блин.

– Роуз, поехали домой.

Он коснулся моего локтя, но я отдернула руку.

– У меня дела.

– Шататься по форту пьяной и вызывать призраков?

– Я не пьяная!

Я резко повернулась и поняла, что земля уходит из-под ног. Стараясь сделать это как можно изящнее, прислонилась бедром к стене.

– Можешь задать мне самые каверзные вопросы, на которые ответит только трезвый человек! Ну! Давай.

Сэм поджал губы, явно сдерживаясь улыбку. И чего он радуется?

– Поторапливайся! У меня еще куча дел.

– Кто изобрел телевизор?

– Пф-ф-ф. – Я разразилась громким смехом. – Ты бы еще спросил, как меня зовут! Первую механическую телевизионную систему создал шотландец по имени Джон Бэрд на основе разработок Пауля Нипкова. Следующий вопрос!

Сэм поставил фонарь на пол и прислонился плечом к стене. Тени сделали черты его лица острее. Носки наших ботинок соприкоснулись. Я не сдвинулась с места, но поджала пальцы ног. Его близость пугала и волновала.

– Когда была первая трансляция Олимпийских игр?

Я застонала от разочарования.

– В тысяча девятьсот тридцать шестом году. Одиннадцатые игры. Место проведения – Берлин. Соберись уже.

Я шлепнула его по плечу, на секунду забывшись. Кровь бросилась в голову от ужаса, что Сэм может подумать, будто я с ним флиртую. А я не флиртовала. Ни капельки. Мне от него вообще ничего не нужно.

– Первая женщина-главред в Великобритании?

– Рейчел Бир.

Сэм прищурился, его взгляд скользнул к моим губам. Они начали гореть, будто мы ненасытно целовались несколько часов подряд. Поддавшись порыву, я облизнула их. Ноздри Сэма раздулись, словно он был хищником, учуявшим добычу. Внутренний голос кричал об опасности, но я почему-то не могла сдвинуться с места.

– Год основания «Таймс»?

– 1788!

– Когда я впервые поцеловал тебя?

– 24 декабря в 21:17.

Че-е-е-рт…

Волна паники захлестнула меня, поднимая дыбом

волоски на затылке. Что я наделала? Что он подумает? И главное – зачем он это спросил?

Улыбка Сэма стала шире, чем у Чеширского Кота. Такое вообще возможно? У него же сейчас щеки треснут.

– Где это случилось?

«Успокойся, Роуз, – начал умолять внутренний голос. – Докажи ему, что тебе все равно. Это ведь все в прошлом. Он сам так сказал Харпер».

Скрестив руки на груди, я постаралась придать себе скучающий вид, хотя вряд ли у меня это хорошо получилось. Тема была слишком волнующей.

– У тебя дома. После рождественского ужина, который вы с Мэри организовали. Ты хотел попросить у моего отца разрешения, чтобы мы начали встречаться до моего совершеннолетия. Мне тогда казалось, что это так романтично. Понятия не имею, чем я думала. Попахивает прошлым веком. Все-таки мне было уже шестнадцать! Некоторые в этом возрасте уже замуж выходят и детей рожают.

Сэм поднял руку к воротнику моего пальто и, неожиданно улыбнувшись, потянул за цепочку у меня на шее. Я опустила руки и проследила взглядом за его пальцами. Проклятие! Я забыла спрятать золотую подвеску, и теперь рыбка лежала на его раскрытой ладони. В районе солнечного сплетения неожиданно вспыхнул шар, напоминавший по яркости и температуре солнце.

– Ты сидела или стояла, когда я поцеловал тебя?

Жар внутри нарастал, пульсировал. Это было давно забытое ощущение, название которого ускользало от меня. Воодушевление? Восторг?

– После ужина я пошла в библиотеку, хотела взять «Корабельные новости» Энни Пру. Она стояла на седьмой полке, так что я приподнялась на цыпочки, а ты подошел сзади и достал ее. Ты прижался к моей спине, и я вся задрожала от волнения.

Я прикрыла глаза, припоминая все в мельчайших деталях.

– Ты наклонил голову, и тепло твоего дыхания опалило мою шею. Опустил подбородок мне на плечо. Щетина приятно царапала кожу в круглом вырезе кофты.

– Зеленая, – подал голос Сэм, и я снова открыла глаза. Его взгляд был пронизывающим. – На тебе была зеленая кофта с двенадцатью пуговицами от нижнего шейного позвонка до поясницы. Только оказалось, что они декоративные и их нельзя расстегнуть. Кто вообще придумал такие пуговицы, которые нельзя расстегнуть?

– А ты хотел это сделать?

– Конечно. – Сэм сглотнул, его кадык медленно поднялся и опустился. – Но ты все еще не рассказала про поцелуй.

Я кивнула, завороженная его голосом и податливая из-за выпитого виски. А может, мне просто самой захотелось вспомнить, каково это, чувствовать Сэма совсем рядом и знать, что он не оттолкнет, не будет язвить, не уйдет к другой. Жар внутри меня все усиливался, медленно спускаясь ниже.

– Ты положил левую ладонь мне на живот, притянул к своим бедрам и провел кончиком носа по моей шее. А потом поцеловал вот тут, – прошептала я, прикасаясь пальцами к чувствительной коже за ухом.