Второй пол

де Бовуар Симона

Подобное самолюбование проявляется у девочек так рано, оно играет такую важную роль в жизни женщины, что его источником часто считают какой–то таинственный женский инстинкт. Но мы только что показали, что поведение женщины обусловлено не какой–то ее анатомической особенностью. Осознание того, что она отличается от мальчика, может привести к самым разнообразным результатам. Конечно, обладание пенисом представляет собой большое преимущество, но его ценность уменьшается естественным образом по мере того, как у ребенка теряется интерес к выделительным функциям организма и развиваются социальные связи. Если он и сохраняет свою ценность в глазах девяти–десятилетнего ребенка, так это потому, что он становится символом мужественности, высоко оцениваемой обществом. В действительности в этом отношении очень важно влияние воспитания и окружающих. Все дети пытаются как–либо компенсировать отдаление от матери, связанное с отнятием от груди, они стремятся привлечь к себе внимание окружающих, кривляются. Но что касается мальчиков, то их быстро отучают от этого, им помогают избавиться от самолюбования, направляя их внимание на пенис. У девочек же

Аналогия между женщиной и куклой сохраняется и в зрелом возрасте: французы в просторечии называют женщину «poup'ee» (кукла), англичане говорят о разнаряженной женщине, что она «dolled up» (как кукла).

эта общая для всех детей склонность к превращению себя в объект укрепляется. В каком–то смысле этому способствует кукла, но она не играет определяющую роль. Ведь мальчик тоже может любить игрушечного медведя, полишинеля и отождествлять себя с ним. Значение пениса и куклы определяется всем ходом жизни детей.

Итак, пассивность, которая является основной чертой «женственной» женщины, развивается в ней с первых лет жизни. Но было бы неверно утверждать, что такова природа женщины. В действительности это тот жизненный путь, который навязывают ей воспитатели

и общество. Мальчику очень повезло: для того чтобы снискать уважение окружающих, он должен стремиться к самоутверждению. Он познает жизнь, свободно действуя в мире, — соперничает с другими мальчиками в суровости и независимости, презирает девчонок. Лазая по деревьям, сражаясь с товарищами, состязаясь с ними в буйных играх, он осознает свое тело как средство борьбы и покорения природы. Он гордится своими мускулами так же, как своим половым членом. Его силы равномерно распределяются между играми, спортом, борьбой, преодолением препятствий и испытаниями. В то же время он получает беспощадные уроки жестокости, учится переносить удары, превозмогать боль, сдерживать детские слезы. Он предприимчив, изобретателен и смел. Конечно, ему случается испытывать себя напоказ или терять веру в свою мужественность, и в связи с этим у него возникает немало проблем во взаимоотношениях со взрослыми и сверстниками, Но что особенно важно, так это то, что между свойственным ему стремлением обладать обращенным во внешний мир образом и желанием самоутверждаться в конкретных действиях нет принципиального противоречия. Его становление заключается в действии, в едином движении. Женщина, напротив, с раннего возраста переживает конфликт между своим независимым существованием и вторым «я». Ее учат, что для того, чтобы нравиться, нужно прикладывать усилия, нужно превратиться в предмет. Следовательно, она должна отказаться от своей независимости. С ней обращаются как с живой куклой, ей отказывают в свободе. Так зарождается порочный круг: чем меньше свободы ей предоставляется для того, чтобы понять, осознать и познать окружающий мир, тем меньше она осознает собственные возможности, тем меньше осмеливается утверждать себя как независимый субъект. Если бы ее подтолкнули на этом пути, в ней обнаружилась бы та же бьющая через край энергия, то же любопытство, тот же дух инициативы, та же смелость, что у мальчика. Это и случается иногда, когда девочку воспитывают как мальчика; в этом случае она избавлена от многих проблем ¹.

¹ По крайней мере в раннем возрасте. Однако в современном обществе конфликты, возникающие в подростковом возрасте, могут из–за этого усугубиться.

Интересно отметить, что именно таким образом отцы любят воспитывать дочерей, а женщинам, воспитанным мужчинами, не свойственны многие женские комплексы. Но в обществе не принято обращаться с девочками так же, как с мальчиками, Я знавала в одной деревне двух девочек трех и четырех лет, отец которых хотел, чтобы они носили штанишки. Все дети преследовали их, спрашивали: «Это девочки или мальчики?», пытались проверить это. Дело дошло до того, что девочки начали умолять, чтобы им позволили носить платья. Даже если родители допускают, чтобы девочка вела себя как мальчик, это будет шокировать окружающих ее людей: друзей, учителей, если только она не живет вдали от общества. Всегда найдутся тетушки, бабушки, кузины, которые ослабят влияние отца. Обычно он не играет большой роли в воспитании девочки. Одно из проклятий, тяготеющих над женщиной, заключается, по справедливому замечанию Мишле, в том, что в детстве ее воспитанием занимаются только женщины. Мальчика в раннем возрасте тоже воспитывает мать, но, во–первых, она относится к нему с большим уважением, чем к девочке, а во–вторых, он скоро выходит из–под ее влияния ¹, в то время как девочку именно мать знакомит с особенностями женской жизни.

Ниже мы покажем, насколько сложны отношения матерей и дочерей; для матери дочь — это и ее второе «я», и посторонний человек; мать одновременно безудержно любит дочь и чувствует в ней врага. Она властно увлекает девочку на тот же путь, по которому прошла сама, и делает это как из сознательной гордости своим женским положением, так и из чувства мести. То же самое можно наблюдать у гомосексуалистов, игроков, наркоманов, то есть у всех тех, кто, принадлежа к какому–либо братству, с одной стороны, гордится этим, а с другой — тяготится; все они страстно стремятся привлечь в свое братство новых членов, Точно так же женщина, воспитывающая девочку, с усердием, к которому примешивается высокомерие и обида, стремится сделать из нее женщину по своему образу и подобию. Даже хорошая мать, искренне желающая добра дочери, обычно полагает, что самое разумное — это воспитать из нее «настоящую женщину», поскольку именно в таком качестве ей легче всего будет жить в обществе. Поэтому девочка дружит с девочками, обучается у учителя–женщины, живет в окружении женщин, как в гареме, читает книги и играет в игры, приобщающие ее к женской доле, постоянно слышит перлы женской мудрости, познает женские добродетели, учится стряпать и шить, вести хозяйство, а также наряжаться, кокетничать и скромничать. У нее неудобная и дорогая одежда, которую нужно Уметь аккуратно носить, замысловатая прическа, ей постоянно внушают правила хорошего тона; держись прямо, следи за своей

Конечно, из этого правила есть множество исключений, но мы не можем анализировать здесь роль матери в воспитании мальчика.

походкой. Чтобы быть привлекательной, ей приходится сдерживать естественные порывы, ей запрещают подражать мальчикам играть в слишком бурные игры, драться, Словом, от нее ждут, чтобы она, как и взрослые женщины, стала прислугой и кумиром. Сейчас, благодаря завоеваниям феминизма, становится все более и более обычным побуждать девочку учиться, заниматься спортом. Но если это у нее плохо получается, ее не осуждают так строго, как мальчика. Ей не так просто добиться успеха в жизни, потому что от нее требуют специфических свершений, по крайней мере от нее хотят, чтобы она, кроме всего прочего, оставалась женщиной, сохраняла женственность, В раннем детстве девочка без особых сожалений мирится со своей судьбой. Ребенок существует в мире игры и мечты; он играет в жизнь и в действия, а ведь когда речь идет о воображаемых поступках, понятия жизни и действия не поддаются четкому разграничению. Превосходство мальчика над девочкой компенсируется благодаря надеждам, которые девочка возлагает на свою будущую жизнь женщины и которые уже в детстве осуществляются в играх. Поскольку ей знаком лишь ее детский мир, ей кажется, что мать пользуется большим авторитетом, чем отец. Мир представляется ей чем–то вроде матриархата, она подражает матери, отождествляет себя с ней, иногда даже стремится поменяться с ней ролями. «Когда я буду большая, а ты маленькая», — часто говорит она ей. Кукла — это не только двойник девочки, это также ее ребенок. Эти две функции нисколько не противоречат друг другу, так как настоящий ребенок тоже представляет собой для матери alter ego. Ругая, наказывая, а затем утешая куклу, она одновременно защищается от матери и приобретает материнскую власть. Девочка олицетворяет обоих членов пары «мать — дочь». Она поверяет кукле свои тайны, воспитывает ее, утверждает над ней свою непререкаемую власть, иногда даже отрывает ей руки, бьет и мучает ее. Таким образом, благодаря кукле происходит утверждение внутреннего мира девочки, формируется ее отраженное восприятие самой себя. Часто девочка включает в свою воображаемую жизнь мать и вместе с ней играет в отца, мать и ребенка. Возникает воображаемая семья, в которой вообще нет мужчины. Но и тут дело вовсе не во врожденном, таинственном материнском инстинкте. Девочка видит, что детьми занимается мать, ей это внушают, это подтверждает весь ее детский опыт, рассказы, которые она слышит, книги, которые читает. Ее учат восхищаться богатством женщины — детьми, и кукла нужна именно для того, чтобы это богатство приняло осязаемые формы. Ей настойчиво внушают мысль о ее «призвании». Девочка знает, что у нее когда–нибудь будет ребенок. Кроме того, ей больше, чем мальчику, хочется знать, что у ребенка «внутри». По этим причинам ее чрезвычайно занимает тайна деторождения, Она скоро перестает верить в то, что детей находят в капусте или приносят аисты, В тех же случаях, когда в семье появляются другие дети, она быстро понимает, что младенцы зарождаются в чреве матери.

Впрочем, сегодня родители не скрывают от детей, как это делали раньше, тайну деторождения. Девочек она обычно не пугает, а восхищает, они находят в этом явлении что–то волшебное. Физиологические стороны деторождения им еще непонятны. Они ничего не знают о роли отца и полагают, как об этом рассказывается в сказках, что женщина беременеет от некоторых продуктов (в сказках королева съедает какой–нибудь фрукт или рыбу, а затем рожает очаровательного ребенка). Из–за этого некоторые женщины, даже становясь взрослыми, связывают зачатие с пищеварительной системой. Все эти проблемы и открытия глубоко интересуют девочку, питают ее воображение. Я приведу в качестве типичного примера случай, описанный Юнгом в работе «Конфликты детской души», который обнаруживает удивительное сходство с проанализированным приблизительно в то же время Фрейдом случаем маленького Ганса: К трем годам Анна начала спрашивать у родителей, откуда берутся дети. Ей сказали, что это «ангелочки», и сначала она, по–видимому, полагала, что люди, умирая, отправляются на небеса, а затем перевоплощаются в новорожденных.

Когда ей было четыре года, у нее родился брат. Казалось, что она не замечала беременности матери, но когда после родов она увидела ее в постели, то посмотрела на нее смущенно и недоверчиво и после некоторого замешательства спросила: «А ты не умрешь?» Ее отправили на некоторое время к бабушке, а когда она вернулась, у постели родителей стояла детская кроватка. Поначалу она ее невзлюбила, но вскоре ей понравилось играть в сиделки. От ревности к брату она гримасничала, выдумывала всякие истории, не слушалась взрослых, говорила, что опять уйдет к бабушке. Нередко она заявляла матери, что та говорит ей неправду: она подозревала, что то, что ей говорят о рождении ребенка, — ложь. Смутно догадываясь, что слова «иметь ребенка» означают разные вещи для няни и для матери, она спрашивала у матери: «Я стану такой же женщиной, как ты?» У нее возникла привычка ночью громкими криками звать родителей, а поскольку окружающие часто говорили о землетрясении в Мессине, она часто спрашивала о нем и им объясняла свои страхи. Однажды она неожиданно приступила к матери с вопросами иного сорта: «Почему Софи моложе меня? Где был Фриц до того, как родился? На небе? Что он там делал? Почему он спустился оттуда только сейчас?» В конце концов мать объяснила ей, что ее младший брат вырос в материнском животе, так же как растения растут в земле. Это объяснение привело Анну в восхищение. Затем она спросила: «А он вышел сам?» — «Да». — «Как же он это сделал, ведь он не умеет ходить?» — «Ползком». — «Значит, здесь есть дырка, — сказала она, указывая на грудь, — или он вышел через рот?» И не дожидаясь ответа, заявила, что ей прекрасно известно, что его принес аист. Однако вечером она вдруг сказала: «Мой брат живет в Италии в доме из материи и стекла, который не может разрушиться». После этого землетрясение перестало ее интересовать, она больше не просила показать ей фотографии извержения вулкана. В разговорах с куклами она еще упоминала об аисте, но не очень уверенно. Но вскоре ее начали интересовать другие вещи. Увидев, что отец лежит в постели, она спросила: «Почему ты в постели? У тебя в животе тоже что–то растет?» Она видела во сне свой игрушечный Ноев ковчег и рассказывала: «У него была крышка внизу, она открывалась, и все маленькие животные проваливались вниз». В действительности у ее Ноева ковчега крышка была сверху. У нее опять начались кошмары: очевидно, теперь она размышляла над ролью отца. У ее матери была с визитом беременная женщина, а на следующий день мать увидела, что Анна засунула под юбку куклу и медленно вытаскивает ее головой вниз, приговаривая: «Вот, ребенок вылезает, он уже почти весь снаружи». Через некоторое время она сказала, когда ей дали апельсин: «Я хочу проглотить его целиком, чтобы он спустился низко–низко, в самый низ живота, и тогда я рожу ребенка». Однажды, когда отец был в ванной, она бросилась на его кровать, легла на живот, начала болтать ногами и спросила: «Ведь папа делает так?» Затем в течение пяти месяцев эти вопросы ее не интересовали, позже она стала с недоверием относиться к отцу, ей казалось, что он хочет ее утопить и так далее. Однажды, когда, забавляясь, под наблюдением садовника сажала в землю семена, она обратилась к отцу: «А глаза тоже сажают на лицо? А волосы?» Отец объяснил ей, что они уже имеются у зародыша ребенка, а затем развиваются вместе с ним. Тогда она спросила: «Но как же маленький Фриц забрался в маму? Кто его посадил в ее тело? А тебя кто посадил в твою маму? И как маленький Фриц вышел оттуда?» Отец улыбнулся и ответил: «А как ты думаешь?» Она указала на свои половые органы: «Он вышел оттуда?» — «Конечно». — «Но как же он попал в маму? В нее посадили семечко?» Отец объяснил ей, что оплодотворяет женщину мужчина. Этот ответ абсолютно удовлетворил ее, и на следующий день, чтобы подразнить мать, она говорила ей: «Папа мне сказал, что Фриц — ангелочек, что его принес аист». Она стала значительно спокойнее, но один сон все еще тревожил ее: она видела мочащихся садовников и среди них своего отца. Однажды она видела, как садовник шлифовал ящик, и после этого ей стало сниться, что он шлифует ей половые органы. Совершенно очевидно, что ее очень интересовало, какую именно роль играет отец. Она узнала почти все в пятилетнем возрасте, и позже, как кажется, этот вопрос не доставлял ей никаких волнений.

Этот случай весьма характерен, хотя не так часто у девочки возникают столь четкие вопросы о роли отца, да и родители обычно очень уклончиво отвечают на такие вопросы. Многие девочки подкладывают под свои фартучки подушки и воображают себя беременными; случается, что они носят куклу под юбкой, а затем кладут ее в колыбель, иногда они кормят куклу грудью. Мальчики тоже восхищаются тайной материнства. Все дети благодаря живому воображению проникают в глубь вещей, ощущают их тайные внутренние богатства. Все они с восторгом, как к чуду, относятся к предметам, содержащим внутри себя другие предметы, например к куклам, коробкам, внутри которых находятся другие, маленькие куклы и коробки, к виньеткам, в центре которых изображены такие же виньетки в уменьшенном виде. Все они любят наблюдать, как раскрываются почки, восхищаются цыпленком, вылупляющимся из скорлупы, или неожиданно раскрывающимися в воде «японскими цветами». Один маленький мальчик, раскрыв пасхальное яйцо и увидев в нем сахарные яички, с радостным изумлением воскликнул: «О! Да это же мама!» Рождение ребенка представляется детям таким же волшебством, как чудесные фокусы. Им кажется, что матери обладают такой же чудодейственной силой, как феи. Многие мальчики с огорчением осознают, что они лишены этого дара, и если, став старше, они разоряют гнезда, затаптывают растения и вообще с какой–то яростью истребляют все живое, так это потому, что мстят за свою неспособность давать жизнь. Девочка же с радостью ждет того дня, когда она будет способна к этому.

Кроме этой надежды, которая укрепляется благодаря игре в куклы, девочка находит возможности для самоутверждения в работе по хозяйству. Даже совсем маленькая девочка может многое сделать по дому. Мальчика обычно такой работой не занимают, но девочке ее не только позволяют делать, но и требуют от нее этого. Она подметает пол, вытирает пыль, чистит овощи, купает младенцев, помогает готовить пищу. Чаще всего матери помогает старшая в семье девочка. Иногда из–за удобства, иногда из–за враждебного отношения или садизма мать перекладывает на нее многие свои дела. В этом случае девочка рано вступает в серьезный мир. Чувство собственной значимости помогает ей выполнять свою женскую роль, но она лишается радостного бескорыстия, детской беззаботности, она слишком рано становится женщиной и познает пределы, которые женская доля накладывает на жизнь человеческого существа. В отроческом возрасте она чувствует себя взрослой, это придает нечто необычное ее развитию. Если девочка перегружена домашними делами, она может скоро превратиться в рабыню, обреченную на безрадостное существование. Но если ей дают работу по силам, она гордится тем, что приносит пользу, как большая, и с удовлетворением чувствует свою солидарность с взрослыми. Эта солидарность укрепляется еще и от того, что мать — домашняя хозяйка недалеко уходит в своем развитии от своих дочерей, еще девочек. Мужчина владеет профессией, от детского возраста его отделяют годы учебы. Для маленького мальчика в работе, которой занимается его отец, есть что–то глубоко таинственное, он еще очень далек от того взрослого мужчины, которым когда–нибудь станет. Что касается дел, которыми занимается мать, то в них для девочки нет ничего таинственного. «Это уже маленькая женщина», — говорят о ней родители. Считается, что девочка развивается быстрее, чем мальчик. На самом же деле, если она и раньше приближается к уровню взрослого человека, так только потому, что, как правило, большинство женщин более инфантильны, чем мужчины. Женщина действительно рано начинает чувствовать себя взрослой, ей нравится играть роль «маленькой мамы» по отношению к младшим братьям и сестрам, Она любит напускать на себя важный вид, говорит рассудительно, отдает распоряжения, демонстрирует свое превосходство над малышами–братьями, с матерью разговаривает как с равной.

Несмотря на перечисленные компенсации, она не безсожаления принимает предопределенную ей судьбу, и, когда она становится старше, свойственная мальчикам мужественность начинает вызывать в ней зависть. Иногда родители, бабушки и дедушки плохо скрывают, что им бы хотелось иметь мальчика, а не девочку, в других случаях они с большей любовью относятся к брату, чем к сестре. Как показывают опросы, большинство родителей сильнее хотят иметь сына, чем дочь. С мальчиками разговаривают серьезнее, уважительнее, им предоставляют больше прав. Сами мальчики презирают девочек, не принимают в свои игры и компании, оскорбляют, называют их «зассыхами», напоминая таким образом о тайном унижении, которому девочки подвергаются в раннем детстве. Во Франции в смешанных школах мальчишечья каста намеренно угнетает и преследует девочек. Однако если девочки хотят соперничать с мальчиками, драться с ними, то их осуждают. Девочки по двум причинам с завистью наблюдают за чисто мальчишескими занятиями: с одной стороны, они испытывают инстинктивное желание утвердить свою власть над миром, а с другой — протестуют против подчиненного положения, в котором они обречены жить. Кроме всего прочего, они страдают и от того, что им запрещают лазать на деревья, стремянки и крыши. Адлер отмечает, что понятия верха и низа очень важны, потому что идея возвышения в пространстве связана с представлением о духовном превосходстве, как об этом свидетельствуют мифы древности. Дойти до верха, добраться до вершины означает утвердиться в этом мире в качестве независимого субъекта. Мальчики часто соперничают в лазанье. Девочке подобные подвиги запрещены, и она, сидя под деревом или у подножия горы и видя в вышине торжествующих мальчиков, чувствует себя ниже их и душой и телом. То же самое она чувствует, когда мальчик обгоняет ее в беге, побеждает в состязаниях в прыжках, сбивает с ног в драке или просто не желает с ней общаться.