Второй роман Цикла Эскул
Шрифт:
Приехали, уже и убиться без навыка нельзя. Что же, будем выкручиваться. Прежде всего следует наладить иммобилизацию (4) конечностей, затем найти укрытие до ночи. Я практически беспомощен, обидно будет попасть на ужин какой-нибудь твари, которая начнёт отгрызать от меня по кусочку.
Я огляделся. Как назло, ни одной ровной прочной деревяшки рядом не было. Сухой валежник был тонким и ломким, а ветки ближайших кустов - кривыми и колючими. И тут мой взгляд зацепился за тушу Парсума. Кривясь, подтянулся на локтях и попробовал пролутать добычу. Ожидаемо, ничего не вышло.
Отсутствуют необходимые навыки.
А вот фиг вам, хозяева! Где мой чудо - ножик? Я преобразовал
Я вернул инструменту форму ампутационного ножа и в несколько движений отделил передние и задние лапы на уровне суставов. Ещё минут двадцать ушло на выделение и очищение костей. В итоге у меня появилась пара большеберцовых и пара локтевых костей Парсума. Ничего лучше для шин и не придумаешь. Пришлось пожертвовать верхней рубашкой от исподнего. Нарезал бинтов и тщательно зафиксировал шины на правой и левой голени. Потом взял неровный кусок вырезанной и грубо выскобленной шкуры, замотал ей обе ноги, зафиксировав ремешками от сандалий, которые предварительно осторожно надел на ступни.
Теперь я мог потихоньку ползти, подтягиваясь на локтях и не боясь повредить ступни и голени о растительность. По моим расчетам, до дороги оставалось не более километра. Солнце было ещё высоко. Придётся повторить подвиг одного земного лётчика, о котором рассказывал дед (5), правда, там дело было зимой. Но, ведь и я - не военный лётчик.
Забросив печень и селезёнку с остатками шкуры в инвентарь, я, наметив себе примерное направление, начал ползти. Боль была терпимой, и я воодушевился. Но мой энтузиазм иссяк достаточно быстро. Пот заливал глаза, вездесущие муравьи и мошка, казалось, лезли ото всюду. Но я полз и полз, шёпотом матерясь и отплёвываясь, останавливаясь каждые десять минут, чтобы осмотреться. Всё чаще меня стала посещать мысль, о глупости моего поступка. И перспектива быть съеденным заживо всё больше становилась заманчивее моего ползучего вояжа.
Так продолжалось два часа, когда я выполз к подножию очередного холма, у которого росли несколько вековых дубов, сросшихся корнями и кроны их образовали прекрасную тенистую площадку, на которой я блаженно растянулся. Снова стала мучить жажда. Голод я утолил, но крови Парсума было недостаточно, чтобы напиться. Сердце в груди колотилось, словно бешеная канарейка в клетке.
Дожди за много лет подмыли корни дубов и из моего лежачего положения была хорошо видна небольшая земляная пещерка, из которой тянуло прохладой и сыростью. Может там есть вода? Эта мысль подстегнула мои силы, и я с удвоенной скоростью пополз к деревьям.
Я залез под корневой свод по пояс. Видно было плохо. Ощупывая пальцами пространство перед собой, я почувствовал влажную рыхлую землю и стал копать её руками. Было неудобно, но интуиция подсказывала, что я на правильном пути. Под ладонями зачавкало, и я не успел обрадоваться, когда земля ушла у меня из-под ног. И я провалился в пустоту. Полёт длился несколько секунд. Я даже успел испугаться.
Вы погибли от падения с высоты будете воскрешены на точке гибели через 8 часов.
Я снова в темноте. Но есть преимущества. Я по колено в воде. В этом я убедился, с наслаждением напившись, когда обнаружил влагу, сойдя с единственного
Есть не хотелось, пить, слава этой подземной пещере, то же. Моя скудная удача сделала мне подарок. Будем выбираться. Я исследовал стены по периметру. Вторая слева имела проход, выложенный камнями в виде малой арки. Это уже интересно. Сооружение искусственное.
Прежде чем покинуть земляную пещеру, снова напился. В проходе было сухо, неизвестно, когда ещё доберусь до воды. Флягой я до сих пор не обзавёлся. Вкус у воды был вполне приемлемым, ни затхлости, ни горечи, даже слегка приятный, как из минерального источника. Бодрящий. Я умылся, и постарался смыть остатки крови с кожаной куртки и штанов. Как смог. Почти наощупь.
Я двинулся по прямому, как стрела проходу. Минут через десять стало немного светлее от стен, покрытых каким-то светящимся мхом или лишайником. Приглядываться было некогда. Незначительный встречный ветерок сказал мне о близком выходе на свободу. Я ошибся. Ещё через полчаса пути по коридору, который стал петлять и поворачивать в самых неожиданных местах, я начал впадать в отчаяние. Мне казалось, что я свернул не в ту сторону, хотя раздвоения коридора не было.
Наконец, я неожиданно вышел в просторный круглый зал, метров пятнадцати в диаметре, в котором было достаточно светло, чтобы рассмотреть подробности. Купол высокого пятиметрового потолка венчало отверстие, через которое попадали солнечные лучи, бросавшие странные дрожащие блики на стены. Присмотревшись, я понял, что отверстие закрыто толстым стеклом или другой прозрачной перегородкой, над которой плещется вода. И солнечные лучи проходят через её толщу, прежде чем осветить зал. Выхода из помещения не было. Я сел в центре на пол, покрытый толстым слоем пыли и медленно осмотрелся. По периметру зала на равном расстоянии друг от друга располагались глубокие ростовые ниши, в тени которых стояли какие-то статуи.
Я заинтересованно подошёл к первой. Это была молодая девушка потрясающей красоты. Мрамор, из которого была сделана её фигура был розового цвета с красноватыми прожилками, поэтому, казалось, что кожа её светится живой силой. Одетая в мраморную белую ткань, прикрывавшую потрясающие формы богини, она улыбалась, слегка приоткрыв алые губы и насмешливо прищурив глаза. Мастерство скульптора поражало. Я даже отшатнулся. Показалось на миг, что статуя ожила. В правой руке девушка держала идеальный шар красного мрамора, величиной с голову человека. На постаменте под босыми ногами красавицы отчётливо была видна надпись: "Amate" (6). Что это? Имя?
Следующая статуя изображала женщину средних лет, в простом свободном платье. Статуя была из зелёного малахита, а платье из змеевика. Женщина была беременной и сидела на пятках, бережно держа в руках шар из светло-зелёного оникса, размерами немного меньше, чем у предыдущей статуи. Надпись под второй скульптурой гласила "Spera" (7).
Вполне ожидаемой была третья статуя. Здесь неизвестный мастер изобразил пожилую женщину. Практически старуху. Серый мрамор плаща с капюшоном оставил только лицо мертвенно бледное и печальное. Одной рукой старуха опиралась на клюку, в другой был неизменный шар из охрянно-жёлтой яшмы. Постамент из чёрного мрамора сиял светящейся надписью "Fidem" (8).