Второй Шанс 2
Шрифт:
— Следующим летом. Ты досрочно сдашь выпускные экзамены в школе, и мы, в июне, вылетим туда. Потом вернемся, чтобы ты успел подать документы для поступления на биофак и сдал экзамены. У нас будет полтора месяца. Думаю, управимся. Пойми, Саша, мы получим золото, а значит деньги для работы, чтобы ты не тратил время на все эти дурацкие изобретательские приблуды! Ну и я смогу долго тебе помогать
— А как мы золото в деньги превратим?
— Как старатели. Я договорюсь, нас оформят на это время в артель. Есть у меня там знакомый человечек. Еще с лагерных времен. Он мне должен. Я ему ногу спас от ампутации. Часть отдадим артельщикам,
— Отличный план! А что мы будем делать до отъезда?
— Во-первых, будем тренироваться для дальних пеших походов по тайге. Это совсем нелегкое дело. Будешь учиться стрелять. Без оружия в тайге делать нечего. Будешь готовиться к досрочной сдаче экзаменов. Ну и будем работать над твоей идей по перемещению сознания. Согласен? — спросил старый академик.
— Согласен! — и Саша протянул ему руку. Дедушка Кати пожал ее и улыбнувшись, сказал:
— А теперь, расскажи мне, что ты понял об этом напитке! Ты думаешь я забыл?
— Нет, Вы ничего не забываете. Я думаю, что этот напиток влияет на теломеры и теломеразу.
— Это что? Что-то из будущего?
— Именно, и не такого далекого, — сказал Саша. — В одна тысяча девятьсот семьдесят первом году, советский учёный Алексей Матвеевич Оловников, выдвинул теорию, объясняющую эффект Хейфлика. Он, предложил теорию маргинотомии — отсчёта клеточных делений и старения, вследствие недорепликации последовательностей ДНК на концах хромосом (теломерных участков). То есть, с каждым циклом длина рабочего участка хромосомы — сокращалась. А пришел он к своей идее, стоя в метро и наблюдая за поездами! Но самое смешное знаете в чем? Нобелевскую премию за это получили одновременно, в две тысячи девятом году, одна англичанка и два американца. А про Оловникова никто и не вспомнил, в этом комитете. Впрочем, воровать чужие идеи, на Западе, не привыкать. Один Макрони чего стоит.
Сергей Порфирьевич внимательно слушал и лишь изредка покачивал головой. А Саша, тем временем, сделал свои выводы:
— Так вот, я думаю, что отвар, деблокирует эти нарастающие, по мере деления, не работающие участки хромосом. Но не полностью, как у раковых клеток, а частично.
Глава 16
Планы на будущее и дела текущие
— Это очень все конечно интересно, — сказал дедушка Кати, — но сначала нам нужно будет найти это растение, привезти его сюда и детально изучить его состав — с использованием всех современных научных методов.
— Среди этих методов нужно будет обязательно запрограммировать и вирусологические, — добавил Саша.
— Думаешь?
— Уверен. Возможно, дело вообще не в самом растении, а в каком-либо реликтовом вирусе, который в нем живет. Именно такие вирусы часто влияют на работу хромосом.
— Отлично! Тебя сам Бог мне послал, — заметил старый Академик.
— Сергей Порфирьевич! Вы верите в Бога? — удивился юноша.
— Ты знаешь байку про физика — Нильса Бора?
— Слышал.
— Я напомню. Когда его спросили, зачем он, известный на весь мир физик, повесил над дверью подкову на счастье? Он ответил, что говорят, будто она помогает, независимо от того веришь ты в это или нет. Саша, пока есть вещи, которые наука не может объяснить, даже самые известные ученые будут верить — если не в Бога, то в какой-то высший разум.
— Ну да. Это верно.
—
— В чем они будут заключаться? — уточнил Саша.
— Для начала, будем бегать и ходить. Через месяц — начнем бегать и ходить с рюкзаками.
— Согласен.
— Нужно потренироваться в стрельбе из ружья. Как вот только на стрельбище попасть? У тебя есть мысли? И ещё. Ты машину водить умеешь?
— Мысли о стрельбище есть, а машину водить я не умею.
— Как? Даже в той старой жизни не водил?
— Нет, у меня водитель с машиной был.
— Кучеряво ты жил, как я погляжу. Ну, тут тебе водителей не будет. Пойдешь на курсы вождения, я договорюсь. А практически будем тренироваться на «Волге» зятя. Все равно, пока он вернется она вся заржавеет. А что за мысли о стрельбище?
— Есть вариант через начальника милиции города. Он мне грамоту вручал на линейке. А как быть с досрочными экзаменами в школе?
— Я подготовлю письмо из Президиума Академии Наук о том, что необходимо твое участие в секретной научной экспедиции на Дальнем Востоке и мы просим, в виде исключения, разрешить тебе досрочную сдачу выпускных экзаменов. Ну вот, пока все. Остальное по ходу дела.
— А Вы что будете делать?
— А у меня много работы. Мне нужно хотя бы приблизительно, на карте, определить ориентировочное месторасположение: и шахты, и котловины. Не будем же мы весь Хабаровский край прочесывать. У меня есть ориентиры, названые вождем, нужно будет привязать их к местности. Навещу отдел географии и геодезии Академии, есть у меня там друзья. Может у них спутниковые снимки от военных с той территории есть, — задумчиво ответил старый академик.
— А что с ним стало?
— С кем?
— Ну с вождем.
— А, так он к утру умер. У меня на руках. Там и похоронили, на лагерном кладбище. Ладно, пойду я, поздно уже, а завтра вставать рано. Ты во сколько выходишь на тренировку?
— В шесть утра.
— Поздновато. Ладно, пока давай в шесть. Встречаемся на площадке с турниками и брусьями. А потом посмотрим, может быть будем начинать в половине шестого. Все, до свидания! Значит, говоришь, тоскуешь по внучке? — и он, довольный чем-то, рассмеялся.
— Батя! Сергей Порфирьевич уходит! — крикнул Саша. Из спальни вышел отец. Старый академик еще раз пообещал поговорить на счет отзыва на одноразовые шприцы, все попрощались и дедушка Кати ушел.
— Расскажешь о чем так долго с ним говорили? — с нескрываемым любопытством спросил отец Саши.
— Он просит меня поехать с ним в научную экспедицию на Дальний Восток, — ответил сын.
— А как же школа? Поступление в институт? — удивился отец.
— Это после окончания школы и до поступления, — не стал вдаваться в подробности юноша.
— Да сынок, — вздохнул отец, — смотри как все закрутилось. Совсем ты у меня стал взрослым. Давай спать, поздно уже.
Утром, в шесть часов, как условились, Саша уже был на улице. Там его ждал Сергей Порфирьевич. Поздоровавшись, они трусцой побежали вокруг квартала. Через пять минут, старик перешел на быструю ходьбу. Прохожие, спешащие на работу, с удивлением смотрели на странную парочку. Бег трусцой — в те годы — был еще странной диковинкой. До бума семидесятых было еще далеко.