Второй шанс 6
Шрифт:
– Макс! Как я рад тебя видеть!
Двумя руками схватил мою руку и давай трясти. Я вымучил из себя ответную улыбку:
– Я тоже рад, мистер Стоун. Честно говоря, не ожидал вас увидеть здесь. Какими судьбами?
Парни и Бриджит заинтересованно переводили взгляд с меня на журналиста и обратно, ни шиша не понимая по-русски.
– Да вот, отозвали из Москвы, не знаю пока, надолго ли. А тут узнал, что ты сегодня здесь выступаешь, дай, думаю, загляну… Слушай, Макс, это было потрясающе! Пусть тебя покажут по ТиВи, но я просто обязан написать материал в своё издание. И сделать
– Нет, конечно! Надеюсь, вопросы будут не слишком каверзными?
Стоун расхохотался, причём, как мне показалось, от души. Затем погрозил мне пальцем:
– Эй, Макс, ты что же, думаешь, я поставил перед собой цель тебя подставить? Ты мой друг! Да-да, друг, не нужно так иронично улыбаться. Жаль, что у тебя не так много времени, что уже завтра вечером ты улетаешь вместе с делегацией, иначе я бы пригласил тебя к себе в гости… Ну так что, уделишь мне четверть часа?
– Да без проблем. А где, прямо здесь?
– Хм, ну, в общем-то, хотелось бы уединиться без посторонних…
– Джим, – уже на английском обратился я к клавишнику. – Мистер Стоун хочет взять у меня интервью, где мы с ним можем уединиться?
В итоге нам попросту освободили гримёрку, и мы со Стоуном остались тет-а-тет. Тот положил на столик портативный магнитофон, но не торопился его включать. Вместо этого он протянул мне кассету из-под фотоплёнки.
– Держи. Надеюсь, ты знаешь, что с этим делать.
Я взял кассету и спрятал её в потайной, на молнии карманчик куртки, который мне оперативно смастерили в ателье по моему заказу перед отлётом в Штаты. Всё так, как и предупреждал Козырев. Надеюсь, я его не подведу… Ха, надо же, Генри Стоун – перевербованный агент КГБ. На какой крючок они его поймали? И я тут, играю в шпионов. Ну а куда деваться, как было не уважить просьбу дорогого Сергея Борисовича? Отдам ему кассету теперь в Москве, как и договаривались.
– Кстати, концерт по «Showtime» будут показывать на следующей неделе, жаль, что ты его не увидишь. Однако я могу записать его на видеокассету и, как у вас, русских, говорят, при первой оказии тебе её переправлю. Возможно, по дипломатической почте. А теперь я действительно задам тебе несколько вопросов, легенда должна быть правдоподобной, – улыбнулся Стоун.
Четверти часа ему и в самом деле хватило, чтобы записать мои ответы. В общем-то, и впрямь обошлось без каверзных вопросов, мистер Стоун оказался весьма тактичен.
– Это интервью в газету пойдёт или оно так, для прикрытия? – на всякий случай поинтересовался я, когда собеседник остановил запись.
– Я договорился, что как минимум подвал 8-й полосы в послезавтрашнем номере зарезервируют за мной. Кстати, на шоу работал наш фотокорреспондент, так что иллюстрации должны быть убойными, возможно, мне даже выделят большую площадь. Газету ты, скорее всего, не успеешь прочитать, я тоже постараюсь как-то тебе её переслать.
Мои музыканты поджидали меня в коридоре, где сновали участники других коллективов. Кто-то уже направлялся к выходу, в том числе и «орлы». Один из них, проходя мимо, остановился и упакованными в чехлы барабанными палочками несильно ткнул меня в грудь.
– Парень, ты сегодня уделал всех.
– Спасибо, обязательно воспользуюсь вашим советом, – улыбнутся я в ответ.
Он ещё похлопал меня по плечу, прежде чем двинуться дальше, а я попал в окружение своих ребят.
– Ничего себе, тебя сам Дон Хенли похвалил! – воскликнул Фрэнк.
– Да, ты сегодня звезда, – подхватила Бриджит.
В лоджи я появился в одиннадцатом часу. Хвостов меня словно специально поджидал, выскочил на автостоянку, где припарковался Джим.
– Всё нормально? Обошлось без эксцессов?
– Вам, Сергей Константинович, нужно было со мной ехать, там бы всё на месте проконтролировали. А так, – я притворно вздохнул, – меня теперь потащат в американки суд.
У Хвостова отвисла челюсть.
– Что? В суд?! За что?!!
– За то, что устроил на концерте дебош. Разбил гитару о сцену и швырнул акустическую колонку в зал, покалечив полицейского.
– Что?!! Ты с ума сошёл?!
Он схватился за голову и в его взгляде сквозило такое отчаяние, что я решил смилостивиться над ним.
– Да шучу я, шучу. Разве может советский артист позволить так себя вести, тем более в другой стране? Всё было чинно-мирно-благородно.
– Ты меня не обманываешь? – подозрительно поинтересовался Хвостов.
– Слово комсомольца! А как прошёл концерт для первых лиц?
– Всё хорошо, сами только недавно вернулись… Ты стрелки-то не переводи, точно всё у вас там было в порядке?
– О боже…
– Ты что, верующий?
– Сергей Константинович, шли бы вы… Спать!
Я повернулся и отправился к своему домику, а вслед мне неслось:
– Варченко, ты ещё пожалеешь!
На следующий день за завтраком полистал свежий номер «The Washington Post», которая целый разворот отвела встрече лидеров двух стран. В целом настрой был позитивный, в тексте сквозила надежда на потепление международной обстановки. Но интересно, что ещё сегодня скажут Картер и Бобков на совместной пресс-конференции, которая должна была начаться в три часа дня по местному времени. У меня будет возможность её посмотреть, так как отъезд в аэропорт делегации намечен ближе к вечеру. Причём с моим уже вполне сносным знанием английского я смогу, надеюсь, понять, о чём говорит Картер. Интересно будет сравнить с тем, как его речь и с какими купюрами подадут в советской прессе.
А вообще на душе хорошо! Я свою задачу выполнил: и на концерте зажёг, и кассета с фотоплёнкой (или что там, не знаю) для СБ у меня в кармане куртки. На ночь незаметно спрятал куртку под подушку. Хоть в воровстве никто из наших замечен и не был, но на всякий случай подстраховался. А ну как фэбээровцы меня пасут и ночью залезут в окно? Шутка, конечно, но в каждой шутке, как известно… Чтобы не расставаться с курткой, пришлось даже пожертвовать пробежкой и зарядкой на спортплощадке.
А после завтрака ко мне подошёл Лепилов в компании подтянутого мужчины в сером костюме и коренастого коротышки, методично пережёвывавшего жвачку.